Коли носишься очень ты с детьми и женой,
Коли хочешь чего-то взять от жизни земной, —
Грешник ты, нечестивец, так они говорят,
И когда околеешь, то отправишься в ад.
Последнюю строчку они прокричали, перемежая ее хохотом, а потом бармен прозвонил в колокольчик, висевший у стойки, и объявил, что ставит всем выпивку за счет заведения.
— Глядишь, еще споем и на ужин заработаем, парни! — заорал один из моряков.
— Бесплатная выпивка — чтобы вы заткнулись! — крикнул бармен, перекрывая смех. — Таково условие.
Они набрались уже достаточно, чтобы радостно поприветствовать это заявление, и потом сгрудились у стойки, чтобы забрать дармовое угощение, и все стали пожимать друг другу руки: Даниэль Санте познакомился с Эйбом Раули, Эйб Раули — с Теренсом Бонном и Гасом Свитом, Теренс Бонн и Гас Свит — с Натаном Бишопом, Натан Бишоп — с Даниэлем Санте.
— Ну и голосище у вас, Натан, — сказал Дэнни.
— Благодарю. У вас тоже ничего, Даниэль.
— Давно у вас эта привычка — вдруг взять да и запеть в баре?
— Знаете, я родом с того берега океана, у нас там это довольно обычное дело. Тут ведь было как-то мрачновато, вам не кажется?
— Не поспоришь.
— А если так — ваше здоровье.
— Ваше здоровье.
Они чокнулись и осушили рюмки.
После еще семи рюмок и четырех песен они приступили к похлебке, которая весь день томилась в очаге. Похлебка была отвратительная: бурое мясо, серая картошка. Если бы Дэнни не знал, что это именно картофель, то побился бы об заклад, что жует опилки. Но голод им утолить удалось. Потом они сидели и пили, и Дэнни поведал легенду Даниэля Санте о Западной Пенсильвании и Томсоновской свинцовой шахте.
— Так оно и бывает, а? — Натан положил на колени кисет и стал скручивать папиросу. — Просишь чего-нибудь у мира, а в ответ всегда получаешь «нет». И тогда тебе приходится отбирать у тех, кто отобрал у других раньше и в гораздо больших, надо сказать, размерах. И тогда — вы только подумайте — тебя называют вором. Нелепость.
Он предложил Дэнни папиросу, которую только что свернул.
Дэнни поднял ладонь:
— Нет, спасибо. Я в пачках покупаю.
Он вынул из кармана рубашки «мюрады» и положил на стол.
Натан закурил:
— Откуда у вас шрам?
— Вот этот? — Дэнни показал себе на шею. — Метан взорвался.
— В шахте?
Дэнни кивнул.
— Отец у меня был шахтером, — заметил Натан. — Не здесь.
— На тех берегах?
— Да-да. — Он улыбнулся. — На севере, под Манчестером. Там я и рос.
— Мне говорили, у вас там суровые места.
— Еще какие. И повсюду отчаянно унылые пейзажи, скажу я вам. Только оттенки серого, иногда мелькнет бурый. Отец там и умер. Прямо в шахте. Можете себе представить?