— Таверна «Капитолий», — повторил Дэнни. — Это такая подвальная забегаловка в Вест-Энде?
— Она самая, — кивнул Маккенна. — Похмелье можешь заработать и там. Заодно и родине послужишь.
Дэнни провел в таверне «Капитолий» три вечера, прежде чем Натан Бишоп с ним заговорил. Увидел он Бишопа сразу, как только вошел сюда в первый же вечер и занял место у стойки. Бишоп сидел один за столиком, освещенным лишь маленькой свечкой, прикрепленной над ним к стене. В первый вечер он читал книжку, во вторые два — пачку газет. Рядом с его рюмкой стояла бутылка виски, но он не спеша смаковал напиток, и уровень жидкости в бутылке почти не понижался, так что Бишоп выходил из заведения такими же твердыми шагами, какими в него входил. Дэнни начал сомневаться, верны ли данные Финча и Гувера.
Однако в третий вечер Бишоп вскоре отодвинул газеты, стал чаще прикладываться к рюмке, курил одну папиросу за другой. Поначалу он не смотрел ни на что, кроме собственного дыма, и взгляд его казался рассеянным и отрешенным. Но постепенно этот взгляд словно бы вобрал в себя окружающее, и рот его расплылся в словно бы нарисованной улыбке.
Когда Дэнни впервые услышал его пение, он сначала не мог связать этот голос с этим человеком: Бишоп был маленький, хилый, хрупкий, с тонкими чертами и тонкими костями, а голос его гудел как труба.
— Ну вот, началось, — произнес бармен, но без видимого неудовольствия.
В качестве первого номера программы Натан Бишоп выбрал «Священника и раба» Джо Хилла, и его глубокий баритон придавал этой песне протеста отчетливо кельтское звучание, очень подходившее и к высокому очагу, и к приглушенному освещению таверны «Капитолий», и к отдаленным гудкам портовых буксиров.
Он пел:
Косматые попы нас учат каждый день,
Внушать нам, что есть грех, им никогда не лень.
А попроси у них хоть хлебушка кусок,
В ответ услышишь их елейный голосок:
«Вы наедитесь там, в обетованном крае,
На светлых небесах, в прекрасных кущах Рая.
Работай да молись, живи на медный грош,
Дадут тебе пирог, когда помрешь».
Но это ложь, ложь, ложь…
Он ласково улыбнулся, полуприкрыв глаза; немногочисленные посетители заведения слегка ему похлопали. Песню подхватил Дэнни:
Кричат и лихо скачут святые прыгуны,
Им вторят, подвывают святые вертуны:
«Христу пожертвуй деньги, и юный, и старик,
И все твои хворобы Он снимет в тот же миг».
Дэнни обнял сидевшего рядом с ним трубочиста, и тот поднял рюмку. Натан Бишоп выбрался из-за столика, не забыв прихватить бутылку виски и рюмку, и присоединился к ним; тут вступили два морячка торгового флота, загремев совершенно не в лад: