Господь и в самом деле наставил мою сестренку, и она приняла верное решение — верное для себя, но не для нас. То, что она — молодая и симпатичная семнадцатилетняя женщина, у которой вся жизнь впереди, — предпочла смерть, не пожелав поступиться своей верой, которая не так уж и сильно отличается от католической, выше моего понимания. Неужели Джейн совсем не думает о нас, о тех, кто любит ее, кому приходится терпеть из-за нее адские мучения? Одно словечко — всего одно, и ее жизнь была бы спасена. Почему она не смогла произнести его? Почему?
Мне приносят письмо от Джейн. После коротких дней ее правления, когда мы виделись в последний раз — теперь кажется, что это было так давно, в другой жизни, — я получаю от сестры первую весточку. И вероятно, последнюю. Я хватаю письмо, надеясь прочесть, что она передумала, но Джейн, напротив, напоминает мне, что Новый Завет стоит значительно дороже всех драгоценных камней и даст мне больше, чем земли нашего несчастного отца, земли, которые мы наверняка потеряем, когда его осудят за измену. Она считает себя избранницей Господа и заверяет, что будет идти по праведному пути, даже если это грозит мученичеством. Я чувствую себя вдвойне несчастной оттого, что моя бедная сестренка умрет, думая, будто я убежденная протестантка, тогда как на самом деле я предала веру своего детства вместе с идеалами, в которых она свято убеждена и за которые готова заплатить самую высокую цену.
Читая письмо, я вдруг понимаю, что Джейн уже нет с нами.
«Живи в готовности к смерти. Не уповай на то, что юный возраст — залог долгих лет впереди, ибо, если того пожелает Господь, умирают и молодые и старые. Не жалей себя и учись умирать. Отвернись от мира, отвернись от дьявола, презри плоть. Неси свой крест. Что касается моей смерти, то возрадуйся вместе со мной — ведь я буду избавлена от тяжких грехов и окажусь там, где никакие грехи невозможны. Прощай, дорогая сестренка. Доверься Господу, Он единственный должен поддержать тебя.
Твоя любящая сестра
Джейн Дадли»
Письмо падает на пол. Я вижу двух маленьких девочек: вот они топают своими босыми ножками по ручейку, который течет через сад Бредгейта; играют в прятки среди дубов Чарнвудского леса; учатся танцам; жмутся друг к дружке перед лицом разгневанных родителей. Я представляю себе Джейн — такой, какой в последний раз видела ее: стройную и серьезную, с роскошными длинными рыжими волосами, бронзовой кожей и извечными веснушками, которые так огорчали мою сестренку всю ее жизнь. Ее недолгую и не слишком счастливую жизнь, которая совсем скоро оборвется; раз — и не станет этого живого, своенравного существа по имени Джейн Грей, вместе со всеми ее надеждами, страхами, мечтами и многим другим, что имеет для нее значение.