— Но именно господин секретарь и просил нас побеседовать с вами, — открывает мне тайну леди Нортгемптон. — Он полагает, что не смог убедить вас в своей искренности, и думает, нам, как женщинам, будет легче договориться. Но, моя дорогая, сэр Уильям из надежных источников получил сведения, что вы и лорд Хартфорд — больше чем друзья, и он советует вам чистосердечно во всем признаться королеве.
— Мне не в чем признаваться! — возражаю я срывающимся голосом. — Лорд Хартфорд — добрый друг моей семьи, и не более того. Наша мать после его обручения с моей сестрой Джейн считала его все равно что родным сыном. Мать милорда стала моей опекуншей, а я была задушевной подругой его покойной сестры. Все остальное — ложь, и меня удивляет, что люди верят в нее.
— Тогда извините нас, — примирительно говорит леди Клинтон. — Наш разговор был неуместен, и господин секретарь явно ошибается. Но он все-таки просил предостеречь вас от общения с графом, и мы решили, что наш долг сделать это.
Я любезно принимаю ее извинения, благодарю обеих за участие и ухожу, но сердце мое бешено колотится, а дитя у меня в чреве беспокойно ворочается, — вероятно, ему неудобно. Нет, я больше не могу оставаться при дворе. Нужно поскорее убираться отсюда!
Я в последнее время ничего не писала о лорде Пембруке, но он постоянно попадается мне на глаза — либо отвешивает изысканные комплименты, либо делает прозрачные намеки относительно моего нового замужества. В связи с угрозой моего возможного похищения как испанцами, так и шотландцами он считает, что мой брак с его сыном был бы одобрен королевой.
Пембрук не скрывает своих честолюбивых помыслов. Он хочет, чтобы у его сына была жена, в жилах которой течет королевская кровь, позволяющая ей претендовать на престол. Он рассчитывает на появление династии Гербертов, которая будет править страной многие столетия. И теперь, когда лорд Хартфорд устранен, эта невеста — принцесса крови может снова ответить на ухаживания его сына. Должна признаться, что Гарри за это время превратился в весьма представительного молодого человека, и если бы я не любила Неда и не была его женой, подобное предложение наверняка бы меня обрадовало. Но если прежде этот брак стал бы ответом на все мои молитвы, то теперь обстоятельства изменились.
Пембрук снова приходит ко мне, умоляя ответить на любовь его сына.
— Мне, право, очень жаль, — говорю я ему. — Но я не должна выходить замуж без разрешения королевы.
— Позвольте напомнить вам кое о чем, миледи? — спокойно отвечает Пембрук. — Когда много лет назад я заговорил о расторжении вашего брака с Гарри — а делалось это, заверяю вас, из чисто политических соображений, — вы оба сказали мне, что ваш брак консумирован. Если так оно и было на самом деле, то расторжение не имеет силы, а вы и по сей день остаетесь мужем и женой. Это даже королева не сможет оспорить.