Он неторопливо кивнул, долго молчал, а затем сказал:
— Ну что же, это хорошая новость. Тогда я не буду беспокоить тебя сегодня.
И во все другие вечера, с благодарностью подумала она. По крайней мере, пока она будет носить его семя. Уильяму слишком хотелось стать отцом, чтобы нарушить этот запрет. Но он, казалось, колебался, не спешил уходить от жены.
— Ты себя нормально чувствуешь? — неуверенно спросил Уильям. Конечно, заботился он вовсе не о ней, а о долгожданном сыне.
— Да, милорд, благодарю вас. Немного подташнивает по утрам, как и прежде, но это не страшно.
— Ну ладно, — сказал муж, все еще медля. — Если тебе вдруг что-то понадобится, дай мне знать. — И Уильям ушел. Это были первые добрые слова, которые Кейт услышала от него за последний год. Однако она не обольщалась: наверняка такими же заботами он окружил бы и свою кобылу, если бы та носила жеребенка.
В конце месяца в Раглан приехал возчик, который сообщил странные новости.
— Точно известно, что юный граф Уорик бежал из Тауэра, — рассказывал он собравшейся вокруг него во дворе толпе. — Об этом говорят повсюду. И похоже, он намерен свергнуть короля Генриха!
— Я в это не верю, — сказала Кейт Мэтти, когда они двинулись прочь. — У несчастного Уорика просто мозгов не хватит затеять мятеж.
— А что, если его используют другие? — задумчиво проговорила Мэтти. — Такое уже бывало, миледи, вы же знаете.
— Но неужели люди и вправду предпочтут беднягу Уорика, слабоумного одиннадцатилетнего мальчика, Генриху Тюдору, человеку зрелому и опытному в государственных делах?
— Людям не нравится, когда прав тот, у кого больше прав, — веско заявила Мэтти.
— Не думаю, что людей это волнует, пока нет войны и налоги не слишком обременительны, — ответила Кейт.
Она чувствовала себя усталой: беременность поглощала все ее силы. Кейт в последнее время, казалось, только и делала, что отдыхала. А Уильям так волновался за будущего ребенка, что не возражал.
Он стал по отношению к ней более добрым, не таким непримиримым, как раньше. Да и свекровь тоже смягчилась: между женщинами возродилось что-то похожее на их прежние доверительные отношения. Вернулась к ней и Элизабет, искавшая ее дружбу. Время — великий целитель, думала Кейт, и эта беременность принесла определенные радости. Но больше всего на свете ей по-прежнему хотелось еще раз увидеть лицо Джона.
Наступило и прошло Рождество, на сей раз более веселое, чем в прошлом году. Потом потянулись тоскливые недели января, когда земля была покрыта снегом, а крестьяне сидели по домам, поглощая свои припасы, и с нетерпением ожидали февраля, а с ним — Пахотного понедельника.