– Ты там передай, кому следует, Кузьмич, – хмыкнул я. – Фиг ему, а не монастырь. Пусть версту рельсового пути за "Отче наш" принимает, а каждый лишний рубль в крестьянской семье – за аминь! И с Кариной разберусь. Не принцесса, чай. И не тайны Мадридского двора. Не так уж и сложно выяснить – кто, скорее всего, отец народившегося еще человечка. Будут хотя бы сомнения, что я – не брошу.
Герман испугался. Он так всегда. Чуть что – начинает на немецком молиться. Можно подумать, Богу не все равно – на каком языке к Нему обращаются.
– Вот, Герочка мой и отмолит, если что, – я, похоже, начинал злиться. То-то так щеки вспыхнули. – А ежели чего-то особенного от меня желаешь, хоть знак бы подал. Мне и намека хватит…
И вздрогнул. Почувствовал, что кто-то стоит за плечом, а я и скрипа шагов по снегу не слышал. И револьвер, опрометчиво, за поясом под пальто. Быстро не вытащишь. В шее словно десяток лишних костей образовался, мешающих легко повернуть голову.
– Ваше превосходительство, – негромко, едва-едва чтоб слова было слышно за колокольными перезвонами и свистом ветра, голосом Карбышева, выговорил человек из-за плеча. – Дурные вести.
Выдохнул сквозь сжатые зубы, и повернулся всем телом.
– Я задумался, Миша. Ты что-то сказал?
– Насилу вас сыскал, Герман Густавович. Слава Господу, Апанас подсказал… От Афанасьева, Николая Андреевича, посыльный приходил. Послание принес. Я имел смелость прочесть. Беда, Ваше превосходительство!
– Британская империя объявила войну? – пошутил я. Ну не было у меня предчувствия надвигающихся неприятностей, едрешкин корень, и все тут! Даже, к вящему моему удивлению, как-то даже наоборот. Подъем душевный ощущался. Что-то новое на пороге. Какой-то поворот. И, что самое главное – конец моим терзаниям и разочарованиям.
– Нет, что бы!? – отшатнулся бывший жандармский поручик.
– И в Государевой семье все живы и здоровы? – на всякий случай, уточнил я. Убедился, что и тут без каких-либо изменений, и подвел итог. – Ну, значит, то не беда, а легкая неприятность. Так что именно наш бравый штабс-капитан так торопился мне сообщить?
– Николай Андреевич сегодня дежурным штаб-офицером по отделению назначен, – гораздо более спокойно принялся рассказывать мой секретарь. – Он и депешу с телеграфа получил. Из Санкт-Петербурга. Подписана главноуправляющим Вторым отделением, графом Паниным. И с визой "к немедленному исполнению" советника от министерства Юстиции Главного Управления, статского советника Спасского. Велено вас, Герман Густавович, арестовать и препроводить в Омскую гауптвахту.