Теперь мы сидим на площадке лестницы, за круглым столиком. Он смотрит на меня с изумлением, так и не понимая, зачем я его разыскала. Для начала разговор заходит о его работе.
…Что говорить, трудная у него специальность! Болезнь — это всегда беда. Но нет, пожалуй, ничего более страшного, чем болезнь, поражающая душу.
Можно пожаловаться, когда болит рука. Можно посетовать на больное сердце. Но нельзя, невозможно даже близкому рассказать о боли, о страхах, о призраках, которые гнездятся в тайниках души, терзая, лишая сна, обрекая на муки, на беспредельное одиночество…
— Чтобы быть психиатром, надо прежде всего любить людей, — говорит мой собеседник. — Если больной почувствует вашу любовь к нему — только тогда он впустит вас в свой внутренний мир. Он ответит вам на вопрос: «Что тебя мучает?» И врач должен снять источник этих мучений, затормозить очаг возбуждения, создать щадящие условия для этой израненной души, для несчастного, страдающего человека…
Он говорит, а мне видится лицо женщины, сидевшей в вестибюле, ее вспыхнувшие глаза и та неизъяснимая нежность, с какой она сказала: «Здравствуйте, доктор!» Мой собеседник продолжает говорить, а я думаю не только о его работе, но о его жизни, его доме, его судьбе, обо всем том, что стало мне известно без его ведома и что узнала я из полученного в редакции письма. И, сказать честно, из-за письма-то я и пришла сюда.
Нового моего знакомого зовут Павел Нилович Ягодка. Пятнадцать лет назад в его семье случилось несчастье.
Смертельно заболела его младшая сестра, еще молодая женщина, мать четверых детей. Муж ее без вести пропал на фронте, она жила с детьми одна. Узнав о ее болезни, брат вылетел к ней на самолете. Как врач он понял, что состояние ее безнадежно. Он увез ее вместе с четырьмя детьми в Москву.
Человек одинокий, он жил в маленькой комнате. Тут-то и поселилась вся семья. Спустя небольшой срок сестра умерла. И на руках холостяка, никогда не знавшего, что такое уход за ребенком, осталось четверо маленьких детей.
Старший уже ходил в школу, младший был мал даже для детского сада. Всех надо было вовремя кормить, купать, надо было зашивать и штопать их порванные штанишки и чулки, следить, как они учатся, жалеть их, когда им больно, вставать ночью, когда им страшно, и утешать, когда они плачут, зовя мать.
Для них нужно было время, которого и без того не хватало на больницу, на научную работу; для них нужно было сердце, которому и без того было нелегко все вместить. Вероятно, ради них, этих четырех вошедших в его жизнь ребят, приходилось порою отказываться от многого.