Она стряхнула его руку, как кишащую микробами мерзость.
— Кларисса, ты помнишь наш разговор перед свадьбой?
Кларисса помнила. Во рту появился привкус чего-то гнусного, похожего на помои.
— О боже, Аарон… — Голос звучал глухо, как из-под воды. — Если бы я знала, что есть хоть малейшая вероятность, что такое случится…
— И что, ты бы не вышла за меня?
Она не ответила.
— Да… Просто восторг…
— Разумеется, вышла бы, — заверила Кларисса, скрещивая пальцы. — Но, уж конечно, не устраивала бы таких шумных церемоний.
Он улыбнулся:
— Узнаю свою любимую пустоголовую дуреху.
— Ты скажешь мне, наконец, что произошло? — потребовала Кларисса. — Твои родители взъелись, да? Потому и не приехали?
— Да нет же, как раз приехали.
Он свернул на Ла-Бри. Чем дальше на восток, тем хуже себя чувствовала Кларисса.
— Да ты что? Я их не видела. Уж твою мать я бы узнала — с ее-то прической…
— Не смей издеваться над моей матерью.
— А ты не смей издеваться надо мной. Выкладывай все как есть.
— Когда ты отказалась подписывать брачный контракт, они ушли со свадьбы и отправились на экскурсию на киностудию «Юниверсал».
Кларисса попыталась вообразить, как дородный папаша Аарона втискивается в автобус, битком набитый японскими туристами.
— Что за чушь.
— И лишили меня наследства.
— Еще большая чушь! — заявила она. — А я строила такие планы. Собиралась устроить им жизнь по-человечески.
У нее в голове не укладывалось, как могут люди торчать где-то в этом… в этом богом забытом штате, когда на свете существует Южная Калифорния. Господи, да здесь они ходили бы на экскурсии на «Юниверсал» хоть каждый божий день.
— Куда мы едем?
— А вот тут я могу себя поздравить, — ответил Аарон. — Я предвидел такой поворот и снял квартиру.
— А как же дом? — Кларисса выпрямилась. — А как же Джинджер Роджерс и Фред Астер?
— Родительский траст.
— Розовая лестница?
— Отошла в область воспоминаний.
— Чудный садик… — горестный шепот был тише дыхания новорожденного.
— Можешь с ним распрощаться.
— Ну хотя бы у тебя осталась машина, — утешилась она.
— Только до конца выходных.
— Мама родная! Ты в полном дерьме.
— Прошу прощения, мы в полном дерьме, — поправил Аарон. — И я никогда в жизни не чувствовал себя лучше.
Они уже ехали по узкому проулку чуть в стороне от Голливуд-стрит. Впереди показался увитый плющом многоквартирный дом, построенный в стиле пятидесятых. Как раз в таких местах, по мнению Клариссы, и обитали самые жуткие, горластые студенты актерских курсов.
— Вот мы и дома, — объявил он.
— Это ты дома, — возразила она. — Я из машины не выйду.
— Послушай, Кларисса, ты ведь обет дала, помнишь? «В горести и печали…»