Но сегодня Берлоц стоял на улице, перед гаражом, на самом дожде, казалось, он хочет броситься к хозяину, но не может; голова его, рванувшись вперед, потянула за собой все тело, ноги словно остались где-то позади, растопырились и вросли в землю, а голова, еще раз рванувшись вперед, жутко вытянула за собой шею, пасть раскрылась и вывалился язык, но Берлоц как стоял перед гаражом, так и продолжал там стоять, сколь грозно ни взирал на него Альвин. Альвин глазам своим не верил. Он вышел из гаража и еще раз взглянул на Берлоца. Нет, больше он шага не сделает к нему. Скорее уж пристрелю его, подумал он. Дождь заливал Альвину за воротник. Свистнуть? Хлопнуть в ладоши? Силой добиться исполнения заведенной церемонии приветствия? Дождь лужицей скопился за воротником, размочил его, протек дальше. Почему он сразу не свистнул? Почему сразу не предпринял что-то, чтобы примирить с собой Берлоца? Альвин разозлился на себя за подобные мысли. Это он вправе обижаться! Берлоц нарушил их обычай! Он же, адвокат Альвин, имел все основания, все права ждать здесь, у дверей гаража, пока Берлоц не приползет, волоча морду по мокрому гравию и жалобно повизгивая, дабы просить у него, своего господина, прощения. Теперь дождь скопился, как раньше за воротником, у кромки нижней рубашки, и с плеч сырость тоже постепенно проникла вниз, но Альвин все еще стоял у гаража, глядел на Берлоца и повторял про себя дважды и трижды, что он в своем праве, что ему можно злиться на Берлоца и что первый шаг должен сделать Берлоц. Иначе до чего же мы докатимся? И еще: хорошенькое дело! И еще: мерзопакостная псина, говорил адвокат Альвин, но сам не верил тому, что говорил, хотя, вообще-то, никому не верил так, как себе. Берлоц что-то почуял. Слова эти пробивались сквозь все то, что Альвин охотно подсказал бы себе, от них никак нельзя было избавиться. Берлоц что-то почуял. Нет, это он из-за дождя тронулся, из-за дождя, что уже много дней льет на Филиппсбург, это дождь виноват, это дождь измочил чутье Берлоца, по меньшей мере так его сбил, что Берлоц меня больше не узнает. Берлоц что-то почуял. Нет. Ну а если даже — подумаешь!
Альвин посмотрел на Берлоца. Говорить-то ты не можешь! А если бы и мог, еще поглядим, тебе или мне поверит Ильза! И вообще, признайся, ты же ничегошеньки не учуял. Духи, быть может? Ну и что? Когда имеешь дело с посетителями, то за рабочий день запах духов въедается в одежду. Но чего-либо специфического, двусмысленного ты не почуял!
Альвин энергично подал себе команду и зашагал в дом, сделав вокруг Берлоца огромный крюк. Ильза ждала его. Альвин, до того как подал Ильзе руку, насвистывал, а поздоровавшись с ней, тут же опять засвистел и даже словно бы невзначай стал напевать.