К Гудимову несмело приближалась Ольга Трубникова. Она тоже казалась ряженой в мужских бриджах и сапогах, в кожанке поверх белой блузки, с рассыпающимися светлыми волосами, подстриженными по-мальчишечьи коротко. Когда ж это она постриглась? Хорошая у неё была коса, золотая, а на конце — почти белая и пушистая. И сама Ольга всегда казалась свежей, как утренний холодок; всё в ней было привлекательно и недоступно — девичий мир, к которому и тянет, и страшно подойти… Но сейчас Ольга напомнила своего брата, Бориса Трубникова, и это воспоминание было Гудимову неприятно.
— Ну что? — спросил он сухо.
— Разрешите поговорить с вами, товарищ командир, — опустив глаза, сказала Ольга.
— Садись, — он показал ей на траву рядом с собой.
— Алексей Григорьевич. . — Она умоляюще дотронулась до руки Гудимова, и губы её дрогнули. — Вы ничего мне не говорите. Что Борис?
— Я ж тебе сказал. Он эвакуирует оборудование завода и мастерских.
— Я не о том спрашиваю вас. Вы мне не доверяете?
— Как ты думаешь, я бы принял тебя в отряд, если бы не доверял?
— Алексей Григорьевич… он себя позорно вёл, да? Я чувствую, что он не так себя вёл. Все молчат, но я ведь понимаю… Я себе места не нахожу.
— Слушай, Ольга, — Гудимов сжал её руку и сразу отпустил. — Я любил Бориса и был дружен с ним. Но я перестал любить его и перестал считать его другом. Он поступил допустимо, но я ждал, что он поступит иначе. Вот и всё. А то, что он забыл о тебе и не увёз тебя с собою, это ещё штрих.
— Я бы всё равно не уехала!
— Ну, и не будем говорить об этом. Только запомни: моё отношение к тебе совершенно не зависит от моего отношения к твоему брату.
Ольга молчала, сурово сжав губы.
— Как у вас дела с землянкой?
Ольга оживилась, в глазах затеплилась ещё несмелая улыбка.
— Очень хорошо получилось. Вы зайдите поглядеть. Совсем просторно. И самовар мы почистили. Коля воды принёс. Чуть начнёт смеркаться, поставим самовар.
— Как на даче.
— А что же? Мы ведь надолго здесь, надо устраиваться.
Гудимов прислушался и знаком велел Ольге сделать то же самое. Ольга смутно услыхала далёкий гул машин, и взгляд её стал напряжённым.
— Оля… А ты веришь, что мы можем быть полезны?
— Да, — ответила она быстро, не задумываясь. Потом задумалась, с некоторым удивлением вглядываясь в хмурое и даже недоброжелательное выражение лица Гудимова. — Да, — повторила она, — не сейчас, не сегодня, но когда их основные силы пройдут. А как же?
Гудимов медлил, тоже вглядываясь в лицо своей собеседницы. Затем тихо заговорил:
— Конечно, так, Оля. Но для этого нам надо много поработать. Очень много. Какие мы в данный момент партизаны? Дачники, застигнутые грозою в лесу! Те, кто посильнее характером, должны будут работать, как черти, чтобы сколотить из группы дачников настоящий боевой отряд. Можешь ты это?