— Ты не замерзла? — спросил Эд.
— Я слишком счастлива, чтобы мерзнуть.
— И я тоже. Чувствую себя словно в раю — в этом домике Магз, рядом с тобой… Я до сих пор не могу поверить в свою удачу. Не верится, что ты сказала «да».
— Ты прекрасно знал, что я это скажу.
— Вовсе нет! Я был в ужасе.
— Но все-таки положил в карман кольцо.
— Я хотел доказать тебе, что говорю серьезно, доказать, что ты — моя единственная. Что мне нужна только ты. Если, конечно, ты согласишься.
— Я согласилась, — улыбнулась Элинор.
— Как раз в это я и не могу поверить!
Элинор подвинулась к нему ближе, так что теперь ее левое плечо оказалось точно под его рукой.
— А я не могу поверить в то, что натворила Люси.
— Нам обязательно говорить о ней?
— Ты должен удовлетворить мое любопытство.
— И что ты хочешь знать?
— Почему, — сказала Элинор, — она вышла за Роберта, хотя прекрасно знала, что он… — Элинор запнулась. Эдвард наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
— Гей, — закончил он.
— Да.
— Он с самого детства это знал. Помню, как-то раз, когда ему было лет семь, Роберт вышел к завтраку в ожерелье Фанни и в ее летней шляпе с огромным пером. Представляешь, родители и глазом не моргнули! Стали всем говорить, что он — очень своеобразная личность. Именно так: очень своеобразная.
— Так что, ваша мать не знает?..
Эдвард взял руку Элинор в свою и повернул так, чтобы камень на кольце засверкал в огне свечи.
— Я не в курсе, знает она или нет. Собственно, если и да, мама все равно никогда этого не признает. И не станет обсуждать. Она предпочитает считать его неординарным человеком.
— Значит, он не может с ней об этом поговорить?
Эдвард поднес ее руку к губам и поцеловал.
— С ней вообще ни о чем нельзя поговорить. Кроме денег, акций, процентов и цен на недвижимость…
— Бедняга Роберт!
— Ему наплевать. Он живет своей жизнью и выкачивает из нее деньги, когда ему надо.
— Но Люси, — сказала Элинор, — Люси ведь знает, что он гей, должна знать!
— Ей это безразлично, — ответил Эдвард.
— Но как она может мириться с тем, что муж просто использует ее в качестве прикрытия…
— Прекрасно может, — равнодушно произнес он.
Элинор повернулась и посмотрела в его лицо, на котором плясали тени.
— Но…
— Элли, — сказал Эд, — не надо судить других людей по твоим прекрасным и абсолютно справедливым стандартам. Люси — это Люси. Если у нее есть возможность, она обязательно доставляет окружающим неприятности: чего стоят хотя бы сообщения, которыми она бомбардировала меня, угрожая рассказать матери, что мы с ней «единое целое» — это ее слова, — так что мне приходилось писать ей в ответ, повторяя «не надо, пожалуйста, не надо». Боже, Элли, в ту ночь я был в стельку пьян, и это, конечно, сыграло ей на руку. В общем, она получила то, к чему так давно стремилась, пускай и не от того брата, на которого ставила первоначально. Она не стоит наших переживаний. Люси наложила лапу на немалые деньги, а у Роберта появилось прикрытие, так что он снова может вертеть нашей матерью, как ему вздумается. Они заключили сделку. На взаимовыгодных условиях. Роберт и Люси страшные эгоисты: в этом они друг друга стоят. Будут жить каждый своей жизнью, а то и наслаждаться тем, как забавно подшутили над остальными. А я — к счастью, к моему бесконечному счастью, — смогу жениться на тебе!