— Ты хочешь сказать, что они скорее помогут кому-нибудь другому получить наш приз, чем согласятся оставить его в цепких лапках милого дядюшки Корни?
— В одной из ваших священных книг, — сказал Малыш, — есть притча. О том, как одному человеку предложили исполнить любое его желание — но с условием, что его сосед получит вдвое больше. Ты помнишь, каким был его выбор?
— Помню, — улыбнулся Ханко. — К слову сказать, я как раз недавно перечитывал эту книгу и, дойдя до этого эпизода, подумал, что человечеству в тот раз крупно повезло. Окажись на месте этого мелкого завистника какой-нибудь свихнутый альтруист, искренне жаждущий облагодетельствовать всех…
— И что ужасного, по твоему мнению, произошло бы в этом случае?
— Не знаю. Но всякий раз эти попытки оборачивались морем крови. Взгляни хотя бы на историю Французской революции. Какие замечательные слова они писали на своих знаменах: свобода, равенство, братство! А кончилось все гильотиной. И императором.
— Вот опять, Крис, — заметил гном. — Ты упорно выпадаешь из образа. Скажи-ка, многие ли из твоих коллег-проводников способны рассуждать о Французской революции или эльфийской поэзии? Альиеигльнео Кристофероль? Кто ты, партнер?
— Я ведь уже сказал тебе, что так и не выучил квенья, — усмехнулся проводник.
— Кто ты?
— А кем я могу, по-твоему, быть? — пожал плечами Ханко. — Назгулом? Я тот, кто я есть, не больше, но и не меньше.
— Это не ответ.
— Это как раз и есть единственный ответ, на который ты можешь рассчитывать, партнер, — сказал проводник. — Потому как история моей жизни, ты уж прости, останется при мне — равно как и твоя при тебе.
— Ну погадать-то, — мечтательно произнес гном, — я могу?
— Сколько угодно, — Ханко аккуратно положил карабин обратно на одеяло и принялся закутывать его. — Я даже могу подсказать.
— Подскажи.
— Как наверняка сообщил вам старина Хренброкл, я появился в Пограничье семь лет назад. Как сообщил тебе только что я сам, в моей жизни также имеются четыре года, проведенные на войне. Логично будет предположить, что событие, повлекшее формирование моего столь озадачивающего тебя облика, находится где-то в промежутке между вышеуказанными периодами? Я достаточно понятно выразился, а, партнер?
— О да, — кивнул Малыш. — Вполне.
Иллика аэн Леда, познавшая отчаяние
Возвращение в реальный мир было донельзя мучительным. Более того, в первый момент, ощутив навалившуюся на меня тяжесть, я вообразила, что за время беспамятства наши попутчики-люди успели признать бедную эльфийскую принцессу безвременно умершей и позаботиться об ее упокоении. К счастью, период панического ужаса был недолог, а потом я с облегчением осознала, что, точнее, кто именно придавливает меня к ковру и что выбраться из-под обмякшего тела моей спутницы задача хоть и не простая, но все же не в пример более легкая, чем выкапывание из могилы. Другой вопрос, что по весу… я, конечно, предполагала, что моя спутница — существо весьма нелегкое во всех смыслах, но до сего момента не догадывалась, насколько именно.