Лязг открывающейся вагонной двери вывел меня из ступора, но не до конца — вошедший человек успел пройти почти половину вагона, прежде чем я закончила тупо разглядывать его черный фрак, идеально белую сорочку и черный же, с алой подкладкой шелковый плащ и вспомнила, где видела это бледное лицо прежде.
— Ну и голосок у вас, однако, Ваше Высочество, — как ни в чем не бывало сказал потомственный вампир и граф Николай Рысьев, подходя к нам. — Вот уж чего не предполагал — так это того, что представительница вашей утонченной расы способна так орать! Бывал я, помнится, на ярмарке в Нижнем, но тамошним торговкам до вас…
— Вы… — с ненавистью выдохнула я. — Вы…
— Я, — подтвердил русский шпион. — Собственной, весьма, должен заметить, довольной собой персоной. А что?
— Вы! — в третий раз повторила я и замолчала, Пытаясь облечь в мало-мальски вразумительные аргументы свое мнение о том, что в произошедшей трагедии виновно именно это конкретное мерзкое, ничтожное, отвратительное… в общем, человеческое существо.
Аргументы, как назло, не находились. Первый шок миновал, и потихоньку возвращающая ко мне способность к логическому мышлению принялась неумолимо доказывать, что для поисков главных виновников случившегося вовсе незачем отправляться в далекую Сибирь с ее холодными зимами, потому что оных виновников можно разыскать куда ближе. Например, некую принцессу, чьи остренькие ушки оказались в итоге вполне похожи на… кажется, эти собаки именуются спаниелями.
— Нас… обокрали… — нормальный тон все еще давался мне с большим трудом, с куда большей охотой я бы сейчас сорвалась на визг. — Один ваш… коллега по профессии… некий маркиз.
— Д'Тафферф, — понимающе кивнул Рысьев. — Он, к слову сказать, не рассказывал вам, за какие прегрешения его с треском вышибли из венского генштаба и, как говорят у нас на Святой Руси, законопатили в сию заокеанскую глушь? Полагаю, что нет… а история меж тем вели презабавная.
— Граф! Мне сейчас не до забавных историй!
— Понимаю, Ваше Высочество… — вампир цепко огляделся по сторонам, нагнувшись, поднял с ковра вазочку — кажется, именно ей я была обязана второму приступу беспамятства, — поставил ее на столик. Поднес к лицу давешнюю бутылочку с синей этикеткой, хищно шевельнул ноздрями и понимающе хмыкнул.
— До боли знакомый аромат. В соответствующих кругах, да будет вам, милые дамы, известно, сия субстанция уже успела обзавестись прозвищем «дубинка тролля» — надо полагать, за схожесть оказываемого действия. Вот, к слову, за что совершенно искренне люблю нашего общего друга маркиза — так это за склонность к прямым действиям. А то иной таких петель наплетет, такого тумана напустит — до следующей Эпохи не разберешься. Не-ет, — закончил шпион, — схема любой хорошей операции должна быть проста, как яблоко в разрезе.