Сразу после этого я прилег — на часок, может быть, два, а когда открыл глаза, то сначала подумал, что продремал всего лишь минуту-другую. Было еще совсем светло, не позже пяти часов вечера. Выйдя из дома и увидев на месте казни запекшуюся кровь и рой иссиня-черных мух, я понял, что проспал целую ночь и еще целый день. Поначалу я испугался: что, если, пока я спал, прошли не день, не два, а гораздо больше — целая неделя, а то и целый месяц? Однако вскоре заспанность уступила место бодрости — ровной и полной расслабленности, которая охватила все мое тело и даже душу. Казалось, меня обволакивала воздушная подушка, а в свежем ветре, гулявшем в это время в саду, впервые за последние недели не чувствовалось трупного запаха. В нем не ощущалось сладковатости, но была терпкость. Вдыхая чудесный газ под названием кислород, я чувствовал кислинку и испытывал такое же наслаждение, какое получаешь от изысканного блюда какой-нибудь национальной кухни. Я долго впитывал эту благодать каждой клеточкой своего тела и только потом принялся убирать то, что осталось после моего вчерашнего деяния.
Чуть позже я услышал, как кто-то, осторожно ступая, идет по подъездной дорожке. Это был Теонест, мой старый садовник. Правой рукой он катил рядом с собой велосипед. Остановился метрах в пяти от меня, явно боясь новых побоев. Я ненадолго, сказал он, хочу только сообщить вам, что видел Агату. Она приезжала в их поселок, на пикапе, в сопровождении небольшой группы вооруженных людей. Стояла с мегафоном в кузове и говорила, что мятежники скоро возьмут город. Призывала всех жителей поселка бежать. Те из них, что призыву не последуют, станут жертвами «тараканов». Это ясно как Божий день, они убивают всех и каждого, кто попадает им в лапы. Десятки, даже сотни тысяч уже на пути в Букаву и Тому, там накапливаются новые силы, чтобы отвоевать землю, захваченную «тараканами», и время, когда это произойдет, не за горами. За эвакуацию отвечают начальники секторов, их приказы не подлежат обсуждению. После этой речи они рванули с места, чтобы через полсотни метров свернуть на следующую улицу. Верещание мегафона он слышал все утро.
Завтра мы покинем Кигали, сказал Теонест, берем с собой самое необходимое. Если хотите, можете к нам присоединиться. Но я его не слышал, а все время смотрел на велосипед, черный односкоростной «индус», с мягким сиденьем на месте багажника. В голове мелькнула догадка, я тут же отверг ее, однако над фарой была прикреплена бирюзовая табличка. Белый шрифт. «Спеши предстать пред Господом!» Где она, спросил я, с минуты на минуту появится, не так ли? Шина проколота, поэтому ты взялся катить велосипед, ведь в руках у нее наверняка тяжелая ноша.