Его лицо приобретает выражение настороженности, почти злости.
— У нас будет армейский оркестр.
Дружные аплодисменты.
Он вскидывает руки.
— Какой у них расклад?
— По всей видимости, они летят назад в Вашингтон. Могу предположить, он объявит о своей победе и будет надеяться, что никто не заметит, что основная часть заложников осталась в Иране. Либо так, либо начнет бряцать саблей. Я бы так поступил на его месте. Потрясал бы кулаком, говоря: «Нас не заставят склониться. Эти экстремисты не будут помыкать нами».
— Что еще он может выкинуть?
— Может спросить Эми[36], что она думает по этому поводу.
Половина присутствующих смеется.
— Или признаться, что в глубине души вожделел аятоллу.
Другая половина.
— А какой расклад у нас?
— В этом и фокус. Все происходит само собой, без нашего вмешательства. Со стороны кажется, что мы идем верной дорогой…
— Точно, как будто…
— Как будто мы выше всего этого…
— О, мне нравится быть выше этого. Я хочу остаться выше этого. Это возможно? Мы можем быть выше этого?
Все кивают.
— Мы не даем прямых комментариев. Мы проповедуем осторожность…
— И всем сердцем надеемся, что бла-бла-бла…
— Молитвы всего народа…
— Дело тут не в политике…
— Вернемся к процессу бла-бла-бла.
Он опять смотрит в окно, солнце уже встало, и облака, поблекнув, стали снова серыми и белыми. Там, за облаками, Вашингтон. Два дня. Ему кажется, что он генерал, готовящий войска к нападению на огромный город. Что они прошли долгий путь от Сакраменто до Вашингтона. Хороший получился бы фильм. Он возвращается к двери, это позиция ему нравится больше всего.
— Цифры? Цифры уже есть?
Все переглядываются и улыбаются.
— Пока только предварительные…
— Но они у нас есть?
— Уиртлин[37] хочет сам их представить.
— Но цифры у нас есть?
— Да. Цифры есть.
Он ждет.
Присутствующие с трудом владеют собой.
— Одиннадцать.
Он роняет руки. Господи. Это произойдет.
— Одиннадцать? — Он неподвижно стоит в дверях, Герцог пополам с Гомером Пайлом[38].
— Я хочу сказать, что есть предел погрешности, и это не влияет на…
— Одиннадцать? За два дня до?
— Да, сэр. Нам не победить.
Все косятся на него. Нам не победить? Неудачная фраза, особенно учитывая позорные ляпы этого лета по Ку-клукс-клану и Тайваню, его заявление о том, что деревья загрязняют окружающую среду, и не следует тратить деньги, финансируя интеллектуальное любопытство, его умение пугающе далеко уходить от темы и говорить, что бог на душу положит, в результате чего он теряет по восемь пунктов в неделю. Они не могут позволить ему сбиться снова. Впрочем, он, кажется, не замечает их забот. Он обладает девичьей памятью. И большим запасом самоуверенности. Но важнее всего: он обладает 11 процентами поддержки. За два дня до.