Прикрыв дверь и проверив окна, Лэнг вынул сотовый телефон и позвонил доктору Шафферу, который должен был ждать его звонка. После второго гудка он услышал голос, знакомый ему по предыдущим разговорам.
— Доктор Шаффер?
— Ja.
— Это Лэнг Рейлли. Мы с вами говорили несколько раз.
Последовала короткая, почти незаметная пауза, как будто собеседник переключал себя для разговора на другом языке.
— Вы уже здесь, в Вене?
— В гостинице «Империал». Может быть, вы зашли бы ко мне, и мы с вами побеседовали бы за кружкой пива?
Еще одна пауза, на этот раз продолжительнее.
— Я предпочел бы какое-нибудь другое место, где сразу было бы видно незнакомых людей. Вы знаете «Королевскую пекарню»?
В Вене можно было насчитать сотни, если не тысячи маленьких ресторанов и кафе.
— Увы, нет.
Профессор объяснил дорогу, и уже через двадцать минут Лэнг шагал по барочной старой Вене. Где-то в соседнем квартале жил и сочинял музыку Моцарт — в квартире, находящейся в тупике Блютгассе, он написал «Женитьбу Фигаро». Поблизости Иоганн Штраус составлял лучший в мире оркестр, исполнявший вальсы. Здесь закончились жизни Бетховена и Шуберта. Последние императоры из династии Габсбургов, в том числе и добродушный Франц-Иосиф, назвавший себя главным бюрократом империи, посещали богослужения в соборе Святого Стефана, готические шпили которого были хорошо видны поверх домов.
И даже находившийся в ряду из нескольких подобных заведений ресторанчик, куда Шаффер направил Лэнга, производил глубоко архаическое впечатление. Задержавшись у входа, Рейлли прочитал написанное на доске меню. Из открытых дверей доносились голоса. Внутри оказались три небольших зальчика, разделенные между собой белыми оштукатуренным стенами, резко контрастирующими своей свежестью с потемневшими за несколько веков от табачного дыма и свечей потолочными балками.
Как только Лэнг переступил порог, к нему метнулся низкорослый мужчина с бородкой, пронизанной серебряными нитями.
— Лэнгфорд Рейлли?
— Как вы догадались?
— Я же сказал, что хочу встретиться с вами там, где сразу можно заметить незнакомца.
Лэнг подумал о висевшем снаружи меню. В отличие от большинства ресторанов Европы, здесь не удосужились продублировать его по-английски. И все, кроме доктора Шаффера, говорили по-немецки.
Но Лэнг все же испытывал тревогу.
— А что вас так беспокоит?
Доктор Шаффер провел Лэнга в глубь ресторана, где столы стояли на известном расстоянии один от другого.
— Не более чем через час после нашего с вами разговора, — сказал профессор с заметным оксфордским акцентом, — перед моим домом появился какой-то человек. На следующий день — другой. У меня такое ощущение, что следить за мною стали из-за того, что я говорил с вами. Интересно, почему такое могло случиться?