Еще он надеялся, что успешно скрыл и свой отъезд из Лондона, и прибытие сюда, хотя если кто-нибудь все же вздумает проверить документы по возвращении в Атланту, то выяснится, что одного из членов экипажа на борту не хватает. Зато в пассажирском салоне окажется некий доктор медицины, крайне озадаченный срочным вызовом в штаб-квартиру фонда и, конечно, не подозревающий, что его полет через полмира был нужен только для того, чтобы замаскировать неожиданный скачок «Гольфстрима» в Вену.
Лэнг с одним чемоданом, где лежали две копии перевода, сделанного Джейкобом, «ЗИГ-Зауэр» и смена одежды, вместе с настоящими членами экипажа спокойно прошел через терминал аэропорта, вымощенный кафельными плитками цвета сливочного масла, в которых отражались ярко освещенные витрины аэропортовских магазинчиков и светильники на потолке.
Насколько Лэнг мог судить, никто не обратил на них ни малейшего внимания.
Они расстались на выходе — экипаж сел на автобус, идущий до расположенной поблизости гостиницы, а Лэнг взял такси. Через двадцать минут он оказался на улице Кертнер-рингштрассе — если, конечно, бульвар, по обе стороны от которого проложены трамвайные рельсы и едут в четыре ряда автомобили, можно назвать обыденным словом «улица». Такси развернулось, спровоцировав яростный звон трамвая, и остановилось у дверей гостиницы «Империал».
Из двух гостиниц венской belle époque[40] туристы предпочитали «Захер-хаус», а «Империал», в свою очередь, мог похвастаться списком постояльцев, среди которых были и Рихард Вагнер, и торжествующий Адольф Гитлер, посетивший Вену в 1938 году, чтобы отпраздновать аншлюс.
Это была гостиница не из тех, где останавливаются, чтобы переночевать летчики с международных рейсов, но мужчина в длиннополом смокинге за стойкой из отполированного красного дерева словно бы и не заметил пилотскую форму. Лэнг дал ему кредитную карточку фонда, на которой не было указано его имя, и паспорт, а в регистрационном бланке нарочно расписался неразборчиво. От предложения доставить в номер его единственный чемодан Лэнг отказался. Пройдя по устилавшим пол вестибюля толстым коврам, он повернул налево и оказался в небольшом зале, куда выходили двери роскошных лифтов.
Его номер с обоями приятного зеленого цвета был обставлен в стиле, который в другом месте показался бы кричащим. Здесь же мебель с позолотой, тяжелые гардины и особым, затейливым образом застеленная постель выглядели вполне уместными и напоминали о великолепии, в котором купалась империя Габсбургов в девятнадцатом столетии. Впрочем, Лэнг с радостью увидел, что старомодность не распространялась на ванную. Современная сантехника и душевая кабина с несколькими душевыми головками ослепительно сверкали в свете ламп, сгодившихся бы и для операционной.