- Невиданный в истории Египта и земли, - с вызовом воскликнул Эйе.
Тутанхамон помрачнел. Похоже, этот старый сановник злоупотребляет его благосклонностью.
- Мне виднее, дорогой Эйе. Ты свободен, - раздраженно проговорил он и отвернулся.
Эйе попятился к выходу.
- Поход на Палестину? - спросила Нефертити, выпив прохладительного напитка.
- Нет, моя царица. Вопрос внутригосударственного значения.
Анхеспаамон звонко рассмеялась.
- Как смешно. Не о моде ли идет речь?
- Ладно, иду собираться, - вздохнула царица и поднялась.
Тутанхамон подошел ближе к жене, затем в нерешительности посмотрел на царицу.
- Представляете? Мои поданные питаются овощными супами и бульонами. У них нет мяса, только кости. И я решил исправить положение.
- Каким образом? - полюбопытствовала юная жена.
- Кости нам, мясо простолюдинам.
Нефертити подскочила как ужаленная.
- Что же, вдове можно и отдельный дом, и кости... Ей все можно, - со смешанным чувством горечи и разочарования процедила она.
Анхеспаамон бросилась на выручку.
- Ты не права, мама. Он повелитель, ему виднее.
Фараон заметно огорчился. Не находя себе места, он принялся взволнованно ходить по залу.
- Стараюсь, стараюсь, а меня не понимают, - сокрушался он, - делаю все, чтоб царица Нефертити не чувствовала себя одинокой.
- Не обижайся, милый. Маме тяжело после кончины нашего зятя Сменхкара. После смерти отца Сменхкар, как тебе известно, продолжал его политику. Богохульническую, как теперь называют. А отца вообще уже зовут еретиком.
- Спокойной ночи, - бросила Нефертити и поспешно удалилась.
Дождавшись её ухода, Тутанхамон подошел к жене и неожиданно присел.
- Сокровище ты мое. Скажи ей как-нибудь при случае, чтоб не вмешивалась в мои дела. Я очень люблю и уважаю её, но в делах государственных мне никто не должен мешать.
За пять лет супружеской жизни Анхеспаамон никогда не видела мужа таким раздраженным. Несколько растерявшись, она попыталась его утешить.
- Успокойся, успокойся, мой любимый.
Бывает состояние души, когда успокаивающий больше раскаляет, чем умиротворяет.
Тутанхамон был неудержим.
- Я призван руководить народом, а не объедать его. Хотя бы ради человеческой справедливости. Народ - моя опора. Вот вернусь из Куша и сам лично проверю состояние дел простолюдинов.
- И я с тобой, не сердись ты только... Ну, пожалуйста.
- И так все фиванские жрецы смотрят на меня с нескрываемой ненавистью. Боюсь я их. Вот верховный жрец Эйе. Ты помнишь, как он огрызнулся? фараон, видя сострадание жены, несколько успокоился и говорил уже тише.