Она закончила одеваться в ванной комнате, вернулась в гостиную и бросилась ему на шею. Несмотря на то что они только что занимались любовью, она все равно испытывала необходимость прикасаться к нему. Насытится ли она им когда-нибудь?
— Я закончил свой первый фоторепортаж для журнала, — сказал он, целуя ее в лоб. — Фотографии — полная банальность, но редактор настаивал именно на таких посредственных снимках. Ничего не должно выделяться, чтобы, не дай бог, не вызвать у кого-то гнев, особенно это касается портретов политиков. Время театральности Генриха Хоффмана уже в прошлом, — пошутил он. — Кажется, старый фотограф, очарованный фюрером, передал все архивы американцам. А там было что передавать. Он следовал за своим хозяином по пятам с двадцатых годов. Ходят слухи, что он все-таки припрятал много сюрпризов. Придет время, и многие частные коллекционеры не упустят случая этим воспользоваться. Если муж Мариетты еще жив, он наверняка заработает на этом. Хоффман и он будут богачами. Такие типы, как они, во всем находят свою выгоду.
Ксения вспомнила, что она встречалась с Хоффманом на одном из приемов перед самой войной. Маленький улыбающийся круглый человечек, напрасно пытавшийся склонить Макса работать на себя. «Это очень опасный манипулятор» — так тогда сказал о нем Макс.
— Ты кажешься довольным, — сказала она, счастливая видеть его таким бодрым.
— Это лишь начало. Все было просто. Всему свое время. У меня получится убедить их быть смелее.
— Но ты же не хочешь довольствоваться репортажами для «Neue Berliner Illustrierter»? — спросила она насмешливо. — Ты гораздо выше этого.
Тут она почувствовала, что тело Макса напряглось. Он отстранился от нее, подошел к окну и принялся рассматривать слепые фасады на другой стороне площади. Старая женщина в черном шла между обуглившимися стволами деревьев. Он следил за ней взглядом, пока она не скрылась из виду.
— Я не знаю, чего я хочу, Ксения.
— Мне нужно тебе кое-что сообщить, — сказала она с бьющимся сердцем, боясь этих его мрачных мыслей, которые пугали и угнетали ее.
— Мне тоже, — резко сказал он. — Я видел Софью.
— Не может быть! Как она?
Софья Дмитриевна была одной из ее подруг детства. Они обе выросли в Санкт-Петербурге, но потом, уже в эмиграции, потеряли друг друга из виду. Софья уехала в Берлин, а Ксения в Париж. Они снова встретились, совершенно случайно, на одном вечере, который устроила Мариетта. Выйдя замуж за Мило, она стала принцессой фон Ашенгер.
— Она выжила в Равенсбрюке. После заговора Штауффенберга ее разлучили с детьми. Теперь ей удалось отыскать трех дочерей, но где находится малыш Фредерик, до сих пор никто не знает.