Береги себя. Целую.
Лили».
Подождав, пока высохнут чернила, она сложила письмо и запечатала. Лили решила восстановить контакт со своим братом не только из-за одиночества или потому, что восхищалась им, он просто был ей нужен. Из его писем следовало, что он не жалеет о решении поселиться в Берлине, что раздражало Лили, которой больше бы понравилось, если бы он вернулся во Францию с поджатым хвостом, побежденный на вражеской территории, униженный и отчаявшийся. Но ничего подобного. Его письма были, как назло, радостными, хотя Лили догадывалась, что Феликс, как обычно, скрывает свои сомнения и страхи.
Как только Лили узнала, что брат виделся с Максом фон Пассау, она поняла, что надо начинать расследование. Она вытянулась на кровати, сложила руки на груди и уставилась в потолок. Она солгала в письме: с некоторых пор она тоже научилась терпеть. Это было ее верное и главное оружие для достижения цели, которую она поставила перед собой.
— Нет. Я не поеду.
Через несколько дней после показа мод Ксения Федоровна сидела в салоне с сыном на руках и смотрела в непреклонное лицо своей старшей дочери. Маленький Коля набирал вес и становился тяжелым. Когда она закрывала глаза, ей представлялось, что он служит ей якорем, удерживающем ее на земле. Никогда раньше она не знала подобного спокойствия. Ей казалось, что целью ее существования было только одно: дать жизнь этому малышу. Она наклонилась и поцеловала его в макушку, вдохнув тот особенный запах, который был свойственен только ему. Любила ли она Наточку с такой полнотой чувств и самоотверженностью? Или она просто боялась упреков Габриеля, если была бы более внимательна к ребенку, чем к нему? Поэтому бессознательно и сдерживала свою любовь? Мысль, что именно это отразилось на ее отношениях с дочерью, не давала ей покоя.
Ксения не сделает такую же ошибку с сыном. После его появления на свет она зарегистрировала ребенка в мэрии под именем его отца, даже не зная, увидит ли когда-нибудь Макса. А эта мысль пронзала ее, словно тонкое стальное лезвие. Она жила далеко от него, но все равно ощущала его рядом с собой. Глаза их детей, их улыбки, жесты заставляли ее ощущать его рядом. Радость каждого мгновения. И наказание тоже.
— И что ты хочешь, чтобы я сказала тебе, Наточка? — спросила она наконец, поднимая голову. — Я думаю, что для нас будет лучше уехать в Нью-Йорк. Я люблю этот город. Я верю, что мы сможем сделать там много интересного и полезного. Это даст нам необходимую энергию. Есть такие моменты, когда надо вставать и шагать вперед, даже если поначалу это причиняет боль. В моей жизни я всегда была среди тех, кто идет.