— Пусть она умрет спокойно, — прошептала Кларисса. — Если ты ей этого не позволишь, все равно усилия будут напрасными. Это будет неправильно. Даже жестоко.
— Прекрати, нельзя быть такой фаталисткой, — отрезал он, выпятив подбородок. — Если бы меня оставили без помощи в Заксенхаузене, сегодня меня бы здесь не было.
— А ты прекрати быть таким эгоистом, — сказала она. — Речь идет не о тебе. Она серьезно больна, даже не встает с кровати. Ей никогда не будет лучше. Ты хочешь, чтобы она продолжала жить вот так, как овощ? Что ты пытаешься сделать? Очистить свою совесть?
— Она может выздороветь. Как только она окажется в Баварии, ее будут лечить как следует.
— Она не хочет выздоравливать. Можешь ты это понять?
Макс прикурил сигарету. Его руки тряслись.
— Нет, не могу.
Кларисса покачала головой и долго молча смотрела на него.
— Почему? Тебе кажется, что она оставляет тебя? — наконец спросила она более мягким тоном.
Дрожь прошла по его телу. Умные женщины по-прежнему оставались для него загадкой.
— Надо подумать об Акселе, — продолжила она. — Нельзя оставлять его одного в такой момент. Ты должен помочь ему пройти через это. От твоей собранности и спокойствия зависит и его спокойствие. Мариетта дала ему все, что смогла. Она искала его под бомбами. Она вернула ему отца, пусть даже Аксель ничего и слышать о нем не хочет. Она рассказывала ему обо всем, о чем ему нужно было знать. Подумай теперь о ней. Пусть она уйдет с миром, а не с тревогой.
Слезы стояли в глазах у Макса.
— Откуда ты все это знаешь? — хрипло спросил он. — Ты так молода, Кларисса.
Она долго думала.
— Для таких, как я, возраст не имеет значения. Для всего нашего поколения. Нам слишком много и долго врали. Мы теперь можем слушать сердцем, но не ушами. Нам нужна правда, пусть даже она будет тяжела.
И она снова дотронулась до его руки, чтобы успокоить, ободрить, насколько это было возможно.
Вокруг них плыли ватные облака. Густой бело-серый туман окутывал «Йорк» — четырехмоторный самолет Королевских ВВС, вылетевший из Вунсдорфа. Частые воздушные ямы, от которых недовольно потрескивал фюзеляж. Заложенные от гула винтов уши и четкие команды в наушниках шлемофонов пилотов с указанием высоты. Далекий голос с земли, ведущий самолет с людьми и грузом в направлении посадочной полосы.
Наташа, которой было страшно до чертиков, сжав ладони, молилась. Их безопасность зависела от мастерства пилотов и точности указаний диспетчеров аэропорта Гатов. «И как только эти люди могут каждый день испытывать такое напряжение? — спрашивала она себя, борясь с тошнотой. — Находиться так высоко в небе. Да еще и приземляться вслепую. Надо быть сумасшедшим, чтобы выбрать такую профессию…»