— Послушай ее, — раздался голос позади него.
Как всегда, Кларисса вошла бесшумно и поставила на стол пакет с продуктами.
— Аксель пошел в русский сектор раздобыть приличной еды для матери. Он не хочет верить, что это конец.
Макс не удивился поступку племянника. Несмотря на потуги русских прекратить стихийную торговлю, усиленное патрулирование и блокпосты на приграничных улицах, черный рынок процветал как никогда. Два миллиона жителей Западного Берлина могли выжить только благодаря снабжению по воздуху. Они выкручивались как могли, не желая сдаваться на милость военных из Восточного Берлина, который сохранил контакты с внешним миром. Там выменивали особо ценные продукты, в том числе свежее масло, и угольные брикеты. Длинные дома имели проходные дворы, так что можно было попадать в здания со стороны американского сектора и выходить в русском. Аксель знал все переходы как свои пять пальцев. Существование двух денежных единиц, новой твердой немецкой марки, которую все-таки ввели союзники и в Западном Берлине, и обесцененной старой оккупационной марки, введенной русскими, позволяло совершать выгодные сделки.
— Если бы ты знала ее прежней! — прошептал Макс, видя, что Мариетта заснула.
Кларисса положила руку ему на плечо.
— У твоей сестры очень доброе сердце. Она защитила меня, когда я приехала в город и никто не хотел пустить меня к себе.
— Еще она была прекрасна. Легкомысленна, но прекрасна. Она не может вот так закончить свою жизнь. Это невыносимо.
Кларисса зажгла новую свечку, чтобы заменить сгоревшую. Макс чувствовал нарастающее раздражение. Неужели они все приговорены к смерти в темноте? Он сердился на себя за то, что не смог добиться эвакуации Мариетты раньше. Воспоминал и о словах Ксении, когда она предложила им всем приют в Париже. Может быть, все же стоило тогда попытаться покинуть Германию? Мариетта смогла бы выздороветь. В тот день Ксения обвинила его в чрезмерной гордыне, но только теперь Макс понял, как она была права.
Именно здесь, в этой квартире, они ласкали друг друга в первый раз, именно сюда она потом пришла искать его после войны. На каждом этапе жизни, каждом ее витке, Макс всегда мысленно возвращался к ней. И эти мысли причиняли ему боль. Словно ожог. Как жестокая страсть. Он хотел увидеть Ксению, прижать ее к себе, целовать и владеть ею. Чтобы продолжать двигаться вперед, ему необходима была ее необычная сила, свойственная всем русским.
Он поднялся, угнетенный и сломленный. На улице пошел дождь. Небо все было в тучах. Он слышал рев самолетных моторов, которые продолжали свой бесконечный вальс. Берлинский метроном. Он положил руку на холодное стекло. Хочет его сестра или нет, но завтра она должна улететь из этого города.