Аксель хлопнул кузину по колену.
— Твоя мать сильная женщина. Я это сразу понял. Дядя Макс тоже не хочет от нее отставать.
— Сильная-то сильная, но и она нуждается в поддержке, — сказала Наташа, удивляясь своему новому взгляду на мать. — И потом, откуда вообще взялась эта мысль, что любовь должна быть похожа на борьбу? Разве нельзя жить в гармонии? Это же проще.
— Не знаю. Я еще ни в кого не влюблялся, — заявил Аксель безразличным тоном. — Пока мне интереснее наблюдать за советскими. Самый главный вопрос у них — кто кого сожрет первым.
Это признание заставило улыбнуться Феликса и Наташу. Еще один грузовик показался на улице, вызывая новый взрыв эмоций у зевак. Не сговариваясь, они решили сменить место наблюдения. Парни протянули Наташе руки, помогая ей встать на ноги. Ночь обещала быть долгой и радостной.
Спустя несколько дней другая толпа, молчаливая и строгая, собралась в Трептов парке. Рота почетного караула замерла по стойке «смирно» под голубым ясным небом. На серьезных лицах читалось волнение. Сам генерал Котиков должен был открывать мемориал в честь русских солдат, павших во время Второй мировой войны. Открытие было назначено на 8 мая, на эту символическую дату капитуляции немцев, но из-за неразрешенной ситуации с блокадой церемония была перенесена на другой день. На торжественное открытие были приглашены представители иностранной прессы.
В этот день ранним утром в сердце старинного национального парка кристально чистый воздух пах свежей травой. Мемориал, в возведении которого принимали участие лучшие советские архитекторы и скульпторы, получился грандиозным. Работы контролировал лично Иосиф Сталин. Красные мраморные плиты, снятые с разрушенной рейхсканцелярии на Вильгельмштрассе, под которыми лежали, перезахороненные, тела пяти тысяч советских солдат, павших в битве за Берлин, блестели на солнце. Знамена с серпом и молотом развевались на ветру.
Дмитрий Кунин вглядывался в лица иностранных журналистов, стоявших за ограждением. Изучая список приглашенных, он не мог не обратить внимание на имя француженки Наташи Водвуайе, корреспондента «Фигаро». Кроме нее были еще две женщины — газетчики из Соединенных Штатов, одна из которых была фоторепортером. Их он отбросил сразу, так как возраст никак не позволял ни одной из них быть дочерью Ксении Федоровны Осолиной и Макса фон Пассау. Значит, ею могла быть только та молодая блондинка, что стояла к нему лицом, одетая в черный облегающий костюм, который подчеркивал тонкую талию. В маленькой черной соломенной шляпке, украшенной вуалеткой и жемчужными бусами, она была по-парижски элегантна, что бросалось в глаза советским генералам.