Гордыня от нашей победы в войне? Да, Гитлер был очень плохим человеком и правителем — но зачем мы пошли в Европу? Ведь долг, путь, глубинный смысл жизни русского народа — это принимать на себя страдания и боль человечества, не требуя ничего взамен, путь смирения и терпения, потому что иначе горе и боль в многократно большем размере заполняют весь цивилизованный мир. Да, в Ветхом Завете эта неблагодарная роль называется «козел отпущения». Но ведь должен же кто-то нести и ее?
Я сказал бы это своим ученикам. Я учил бы их быть гражданами мира, а не забытого богом «совка». Ведь именно от малых сих зависит, продолжит ли эта заблудшая страна свой пагубный путь, или найдет в себе мужество покаяться за свои грехи, исправить ошибки, признать свою вину перед всеми, кого мы обидели, ограбили, сбили с истинного пути.
Но я промолчал. Потому что подобные высказывания однозначно подходили под пресловутую 58-ю статью — о контрреволюционной агитации и пропаганде. И какая польза была бы человечеству, если бы я, познавший истину, носитель самой передовой идеи, сгнил бесследно в страшных сибирских лагерях?
В Ветхом Завете сказано: «Кто малых, в меня верящих, с пути собьет, тому лучше быть брошенным в геенну». Олег не верил в бога, продолжая калечить души и разум детей. И видеть это мне было больнее всего, но я молчал, зная, что мое выступление будет всего лишь бессмысленной жертвой.
Я должен был всякий раз здороваться с ним — и другими, — идя на урок, где учил детей всего лишь сложению чисел и решению уравнений. Зная, что эти дети, очень может быть, успеют еще вырасти и погибнуть в новой войне «за СССР», так никогда и не узнав подлинной свободы.
Меня утешало лишь одно — я истинный патриот России, а не они. И когда-нибудь моя жизнь будет оценена потомками.
Москва, Кремль.
1 июня 1943
— …Таким образом, товарищ Сталин, на южном крыле советско-германского фронта, на Днепровском участке, мы имеем над немцами превосходство по людям в три раза, по артиллерии в четыре с половиной, по танкам в два, по авиации в полтора раза. Что примерно соответствует соотношению сил перед битвой за Днепр в иной истории, однако есть и существенные различия.
Во-первых, исходные рубежи. Соответствуют сентябрю-октябрю там, а в нижнем течении Днепра и более позднему времени — Мелитополь и Каховка уже наши; там их освободили в ноябре, после Киева. У нас: весь правый берег от Днепродзержинска до Никополя, где плацдарма у немцев нет, Запорожье в нашем тылу. Выше по течению наши девятнадцать более мелких плацдармов, причем Букринский и Лютежский практически соответствуют той истории. И на правом фланге Чернигов наш, фронт по реке Припять — в иной версии истории это было достигнуто в октябре. Наше преимущество очевидно, считая что там мы выходили на эти рубежи с боями и потерями и должны были налаживать коммуникации — здесь у нас это все уже есть.