Нет заповеди «не убий» по отношению к исчадиям ада! Вредоносное деяние к любой бездушной твари, исповедующей фашистскую веру, это благое дело, угодное Господу. А служба гитлеровской нечисти, любая помощь ей — это смертный грех! Будьте тверды в вере и помните, что лучше смерть принять, не согрешив, чем навеки погубить душу.
Я благословляю всех российских воинов, идущих на священный бой. Включая тех, кто не верит в Бога — ибо дела праведные Ему более угодны, чем молитвы. И если кто из иноков пожелает присоединиться к святому воинству нашему, как Пересвет и Ослябя, я даю на то свое пастырское благословение. Ибо не мир должно нести, но меч, когда служащие дьяволу приходят на землю!
А фашистские твари да будут прокляты навеки! Без различия, какой они крови — немцы, французы, поляки, латыши, и даже русские иуды. Кто исповедует фашистскую веру, что есть избранная нация и все к ней не принадлежащие — это рабы, навоз, унтерменши — да будут они прокляты и сгинут без чести.
Наше дело правое — с нами Бог!
Москва, ведомственная гостиница НКГБ.
13 июня 1943
— Ну, за победу, мужики! И чтоб поскорее.
— Интересно, Адольф Гудериана изменником объявит за то, что Орел сдал?
— А куда бы он делся? Это ж даже не Курск, а какой-то «полу». Мне например непонятно, на что немцы рассчитывали? До Мариуполя им дойти — это бред полный, ну, а ближе смысла нет. Только танки мы у них повыбили, не хуже чем в нашей истории.
— Ну, Григорьич, а что им еще оставалось? Немец, он все же вояка серьезный. В драке страшен, вот только воевать не умеет совсем. Когда надо не бой выиграть, а войну.
— А интересно, Серега, когда здесь День Победы будет? Думается мне, что в сорок четвертом. Так что не поспеет наша «ягодка» Берлин схиросимить.
— Ты что, Григорьич, ох…л? Это же наше после войны будет, где мы тогда монумент поставим? И зачем нам радиоактивное заражение на территории дружественной ГДР? Гитлера мы и так поймаем и повесим.
— Если он сам прежде не отравится.
— И хрен с ним. В любом случае, жить ему осталось год-полтора. Поскольку нашу Победу не переживет, или совсем ненадолго.
Инженер-капитан 1-го ранга Сирый был доволен. Поскольку получил новые погоны вместе с орденом Ленина — за то, что в течение всего похода за ураном вся техника на «Воронеже» работала безупречно. А также за ценный вклад в работу научного коллектива, о чем сегодня утром был сделан подробный доклад Берии как главному координатору и управляющему советским атомным проектом.
В общем-то докладывать было пока не о чем особенно. Да, совместными усилиями местных товарищей и «гостей из будущего» начали вырисовываться интересные перспективы. А уж от приза, приведенного «Воронежем», всеобщий восторг зашкалил за все мыслимые рамки. Но впереди была еще масса работы: фактически строительство совершенно новых отраслей промышленности и гигантский рывок в нескольких уже существующих. И все это никак невозможно было, даже располагая знаниями из будущего, сотворить, аки Господь Землю, за шесть дней. Так что весь доклад можно было уложить в строчку Маяковского: «Работа адова будет сделана, и делается уже». Но Берия явно был доволен, спрашивал лишь о возможности ускорить, обещав выделить и финансирование, и ресурсы, и людей. Что наводило на определенные размышления — неужели американцы успевают раньше?