— Все хорошо, милая. У нас все будет замечательно. Мне ничего не нужно, кроме тебя, — быстро сказал Эд. — Мы сможем вернуться в дом, как только все уляжется. Просто сними прямо сейчас как можно больше наличных, чтобы мы могли немного попутешествовать. Считай это нашим медовым месяцем. Нам опасно пользоваться кредитными карточками — их смогут отследить. Нам нужны наличные, только наличные. Едва все поутихнет, мы вернемся, и я отплачу тебе. Мы будем одной командой. Как Бонни и Клайд.
Еще девяносто секунд — и она умрет.
Слова Эда, казалось, доставили Тюремщице удовольствие: на некрасивом лице расцвела широкая улыбка.
— Бонни и Клайд… — промурлыкала женщина. Она горячо стиснула его руку и, отстегнув ремень безопасности, выскочила из машины. Эд смотрел, как она входит в банк.
Теперь улыбнулся и он. И улыбка его была искренней.
Давай, сделай это. Снимай все деньги. Быстро.
Эд пригнулся на сиденье. Он надел одну из бейсболок ее покойного брата, найденную в бильярдной, в красную и белую полоску, с надписью «Сиднейские Лебеди», и козырек оказался достаточно длинным, чтобы полностью скрыть его лицо. Рядом с банками и продуктовыми магазинами полно видеокамер наружного слежения. Когда полицейские обнаружат труп Тюремщицы, они проверят ее банковские операции и наверняка не забудут о видеосъемке. Но четкого изображения Эда Брауна они не получат. Он останется просто тихим парнем в бейсболке. И это окончательно опозорит детектива Флинна. Он скроется где-нибудь подальше, а Энди Флинн еще раз останется с носом.
— Ну, что, дошел до тринадцатой ступени?
— Извини, что ты сказала?
Энди Флинн шел по Виктория-стрит со старшим констеблем Махони. Она настояла на том, чтобы детектив пошел завтракать вместе с ней, зная, что он в вынужденном отпуске из-за аттестации, назначенной позднее на тот же день.
— Ты дошел до тринадцатой ступени в Обществе анонимных алкоголиков, — пояснила Махони. — На этой ступени пускаются в загул и забывают все предыдущие двенадцать.
— Должен тебе сказать, что я не вывалился за борт, — ответил Энди, подумав про себя: «Ну и стерва!» — Вчера вечером я вообще не пил.
— Правда?
— Правда.
На самом деле он был близок к тому, чтобы напиться. Слишком близок. Но после еще одного ужасного и прекрасного глотка «Джека Дэниэлса» вдруг понял простую истину. Если он уйдет в загул, его карьере конец. Эд Браун все еще на свободе, и Энди должен его поймать — ради Джимми, ради Кассандры, ради Мак… Он обязан поймать этого гада ради собственного спасения. Стоит еще раз найти успокоение на дне бутылки — его спишут, он опозорит свое честное имя, а Эд Браун одержит победу. Энди взял полную бутылку «Джека Дэниэлса» и отнес ее к мусоропроводу у двери черного хода, со смешанным чувством боли и облегчения слушая, как она прокатилась вниз по металлическому желобу и вдребезги разбилась. Сегодня он к ней не вернется. А может быть, никогда.