Я знаком с ней менее двадцати четырех часов. И чем дольше знаю ее, тем более загадочной она становится. Ей, вероятно, восемнадцать, она на четыре года моложе меня, но кажется гораздо старше. Она часто говорит загадками, но я чувствую, что значение ее слов открывалось бы мне, будь я мудрее.
Простенькая, но обаятельная, миниатюрная, с идеальной белоснежной кожей и большими темными глазами, она на седьмом месяце беременности. Любая женщина ее возраста, в подобном состоянии и такая же одинокая, должна ощущать тревогу, но она спокойна и уверена, словно точно знает, что она неуязвима для беды… и зачастую выясняется, что так оно и есть.
Никаких романтических отношений у нас нет. После Сторми они не для меня. И хотя мы не говорим об этом, нас связывает особая любовь, платоническая и глубокая, необычайно глубокая, учитывая, что мы знакомы столь короткий срок. У меня нет сестры, но, возможно, я бы так относился к Аннамарии, если бы был ее братом.
Из Магик-Бич до Санта-Барбары, куда мы держим путь, четыре часа езды, вдоль побережья. Мы ехали меньше двух часов, когда, миновав живописный город Мунлайт-Бей и Форт-Уиверн, армейскую базу, закрытую после окончания холодной войны, Аннамария спрашивает: «Ты чувствуешь, как это тебя притягивает, странный ты мой?»
Меня зовут Одд Томас. Я объяснял почему в предыдущих томах моих мемуаров и, несомненно, буду объяснять в последующих, но не в этом, где рассказывается о коротком отклонении от магистральной линии моего путешествия. До Аннамарии только Сторми называла меня «странный ты мой».[1]
Я повар блюд быстрого приготовления, хотя не работал в ресторане с тех пор, как покинул Пико Мундо восемнадцать месяцев тому назад. Мне недостает сковороды, недостает фритюрницы. Такая работа требует концентрации. Это, можно сказать, не просто работа, а образ жизни.
— Ты чувствуешь притяжение? — повторяет Аннамария. — Так луна вызывает приливы.
Свернувшись клубочком на заднем сиденье, золотистый ретривер Рафаэль рычит, словно отвечая на ее вопрос. Другая наша собака, белая немецкая овчарка Бу, естественно, не издает ни звука.
Откинувшись на спинку сиденья, прижимаясь головой к холодному стеклу дверцы, наполовину загипнотизированный созвездиями, я не ощущал ничего необычного, пока Аннамария не задала этот вопрос. И тут же безошибочно почувствовал, как что-то в ночи зовет меня, не в Санта-Барбаре, а где-то еще.
У моего шестого чувства несколько составляющих. Первая — я вижу души тех мертвых, которые не спешат перебираться на Другую сторону. Часто они хотят, чтобы я помог покарать их убийц или подбодрил их самих, придал смелости перейти из этого мира в последующий. Еще одна составляющая — время от времени я вижу пророческие сны. И с того момента, как я покинул Пико Мундо после насильственной смерти Сторми, меня притягивает к тем местам, где может произойти что-то страшное, словно какая-то Сила хочет, чтобы я появился там заранее и предотвратил трагедию.