Вскоре я выхожу на опушку. За нею поросшая травой земля полого спускается к берегу, до которого ярдов триста С запада набегают темные волны — вполне понятной природы — и тают в песке. Закатывающаяся луна серебрит и траву высотой до колена, и пляж, и пену, которую оставляют разбивающиеся волны.
Я смотрю на бухту. На севере видны огни автозаправочной станции и ресторана. Черная лента, вероятно асфальтовая дорога, зигзагами тянется от ресторана через посеребренную луной траву, через гребни невысоких холмов и лощины к нескольким домам, скучившимся у берега, у южного края бухты.
Домов семь, один больше остальных шести, но все большие. В двух светятся несколько окон, пять домов темные
Если Гармони — большая семья, включая зятьев и невесток — обслуживают зону отдыха, находящуюся рядом с автострадой, семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки, они должны жить неподалеку. Должно быть, это и есть их дома, расположенные в столь живописном, пусть и уединенном месте.
Хотя январь выдался теплый, я полагал, что на этих лугах змеи не проявляют той же активности, как в более жаркие месяцы, тем более в прохладе ночи. Змей я не люблю особенно. Однажды меня заперли ночью в серпентарии, многих обитателей которого выпустили из стеклянных клеток. Если бы они предложили мне яблоко с древа познания, я бы как-нибудь с этим разобрался, но они хотели впрыснуть в меня свой яд, лишая меня шанса предотвратить одно из самых чудовищных преступлений в истории человечества.
Я спускаюсь по лугу, в траве по колено, пока не выхожу — и снующие в траве змеи не покусали, и барражирующий в небе беспилотник на голову не свалился — на асфальтированную дорогу, по которой иду к домам.
Они все красивые, построенные в викторианском стиле, с просторными верандами и декоративной вычурностью.
В лунном свете все они кажутся неоготическими: ассиметричные, неправильной формы, с островерхими крышами со слуховым окном под коньком, другие окна окружены готическими арками с резными наличниками.
Шесть домов выстроились бок о бок на отдельных участках, а седьмой — самый большой, возвышается над другими, построенный на вершине холма, в тридцати футах выше и в сотне — позади. Свет горит в комнате второго этажа самого большого дома и в нескольких комнатах первого этажа самого дальнего из шести домов, стоящих в
ряд.
Поначалу меня тянет к последнему дому в ряду. Я подхожу к нему и чувствую, что идти надо дальше, до конца дороги и вниз по склону, уже по проселку. Под ногами хрустят обломки ракушек.
Пляж неширокий, со стороны материка его подпирает десятифутовый крутой склон, заросший кустами, возможно, дикой олеарией. Трехфутовые волны разбиваются с негромким рокотом, создавая ощущение, что где-то неподалеку похрапывают спящие драконы.