Но больше всего Джона Дулиттла беспокоила судьба зверей. Вечером, когда зрители разошлись и во всех шатрах и загонах стихли голоса, доктор поговорил со звеями. Все они наперебой жаловались:
— Нас кормят объедками!
— Клетки не убирают!
— Нас не водят на прогулки! Мы задыхаемся здесь!
Джон Дулиттл выслушал зверей и так рассердился, что, не раздумывая ни минуты, отправился к хозяину цирка в его фургон и потребовал изменить порядки.
Господин Блоссом терпеливо выслушал его, а потом громко рассмеялся в ответ.
— Боже мой, доктор! — хохотал он. — Да если я соглашусь на ваши условия, я разорюсь! Отпустись харри-гарри домой? Отправить старушку Бетти на пенсию? Нанять людей, чтобы они только и делали, что чистили клетки? Покупать свежее мясо для льва и гиены? Выводить зверей на прогулку, словно маленьких детей? Да вы сошли с ума, доктор! Вы ничего не смыслите в цирке! Я уступил вам во всем, что касается зверей, вы выступаете так, как сами того желаете. Но хозяин здесь я! И я не позволю вам вмешиваться в мои дела. Хватит того, что Геракл все еще в постели, а я плачу ему из собственного кармана. Довольно, такие разговоры до добра не доводят.
Джон Дулиттл понурил голову и побрел к своему фургону. Нм ступеньках сидел Мэтьюз Магг и курил трубку. Рядом старушка Бетти щипала травку. Светила луна.
— Какой прекрасный вечер, — заметил Мэтьюз Магг. — Но что это? Вы вроде не в своей тарелке? Что-то слоучилось, господин доктор?
— Случилось, — эхом ответил доктор, присаживаясь рядом с Мэтьюзом. — Мне ужасно не везет. Я только что просил Блоссома лучше заботиться о зверях, но он и слушать меня не стал. Придется мне, наверное, расстаться с цирком.
— Не принимайте близко к сердцу, доктор, — попытался утешить его Мэтьюз. — Вы еще даже не успели обжиться здесь как следует. А если уж вам так здесь не нравится, создайте другой, собственный цирк. Настоящий, без надувательства, куда валом повалят зрители. Но для этого тоже нужны деньги.
Доктор сидел рядом, грустно повесив голову.
— Я не могу смотреть на это безобразие, — уныло твердил он. — Я не могу никому помочь. Мне не следовало даже думать о цирке!
Старушка Бетти пришла на голос своего друга и потерлась носом о его ухо.
— Здравствуй, Бетти, — сказал доктор и потрепал старую лошадь по гриве. — Боюсь, что мне не удастся помочь тебе. Мне очень жаль, но придется мне уйти из цирка.
— Не расстраивайтесь, доктор, — ответила ему старая лошадь. — Запаситесь терпением. С наскоку ничего не сделаешь. А если вы уйдете от нас, то нам уже и надеяться будет не на кого. Я сегодня слышала, как слон и говорящий конь, тот, что выступает на большой арене, радовались вашему появлению. У нас теперь вся надежда на вас. Попомните мои слова — настанет день, когда цирк доктора Дулиттла прославится на весь мир.