— Мартыньш, детка, задержись на секунду! — мягко попросила мадам Жения. — Скажи, пожалуйста, как ты догадался произнести это имя?
Успокоенный ласковым тоном и теплым взглядом тетушки, Мартыньш принялся бормотать что-то насчет «случайно», насчет золотых крыльев свободной мысли и русских довоенных фильмов по Останкинскому телевидению, однако мадам Жения крепко держала взмокшую от волнения руку юноши:
— Не лги, не пытайся меня обмануть. Как ты узнал о ней?
— Так получилось…
— Где?
— …в Архиве. Ее паспорт лежал как раз перед вашими.
— Фекления… Фекления… — нежно произнесла мадам Жения словно бы про себя, уносясь на волнах памяти. — Кайдарцева Фекления Прохоровна, да?
— Да, — с усилием вытолкнул Мартыньш и почувствовал удивительный покой, исходящий из твердой ладони тетушки.
— Вы ее… эту Феклению, знали? — словно сбрасывая тяжелый камень, выдохнул Мартыньш.
— Да. Она спасла всю нашу семью, Мартыньш. Всех, а не только Эдите в этой сегодняшней игре, — глаза тетушки увлажнились. — Она спасла нас всех в той игре, что зовется жизнь…
Неподдельная нежность, которая, Мартыньш это чувствовал, исходила от милой старушки, заставила его задать вопрос:
— Но вы же знаете, чем она, если можно так выразиться, занималась?
— Да!!! Да!!! Да!!! — с невиданной энергией старая дама сжала ладонь Мартыньша. — Все в жизни игра, мой сын.
— Вы с ней, с этой Фекленией, были знакомы?
Мадам Жения заговорила не сразу:
— Хорошо, я расскажу тебе, но, Мартыньш, ты должен молчать об этом всю свою жизнь, вот когда умрешь и встретишься с нами со всеми, тогда и сможешь рассказывать о том, что случилось давным-давно, — произнесла она строго, в нехарактерном для нее патетическом тоне. — Все вы напичканы предрассудками, как прокисшие эмансипатки, — она хитровато прищурилась и улыбнулась та-а-кой улыбкой, что Мартыньш не понял, где видел такую улыбку и такой взгляд.
— Встретились мы 14 июня, в Торнякалнсе, в вагоне для перевозки скота. Хилдегарде ждала ребенка. Эдите, которой едва исполнилось два года, только начала лепетать, а Эдмунд все время молчал и тупо глядел в пол. Нас оттеснили к параше.
— Что такое параша?
— Отхожее место, нечто вроде того, если это можно так назвать. Обо всем этом можешь прочитать в воспоминаниях, написанных слезами и кровью сердца.
Мы уже неделю были в пути, неизвестность породила апатию, всех охватило полное равнодушие к происходящему. Запасы еды таяли, хоть мы и экономили. Эдмунд все время шептал, что хочет есть, а Эдите сосала большой палец. И тут твоя бабушка собралась рожать. — Все это мадам Жения произнесла совершенно монотонно, точно так же, если бы сказала «Сегодня дождя не будет».