Жизнь брала свое. Как жарко! Охота купаться и возможность есть, благо темные воды реки Мухавец и песчаный пляж рядом. Отдыхающих там постепенно прибавлялось, и лишь старожилы вспоминали о великолепном песке на противоположном берегу Буга. Ничего не поделаешь, там теперь граница.
Как и во всей стране, в Бресте вечером начнутся выпускные балы, где нарядные юноши и девушки начнут радоваться счастью вступления в новую, взрослую жизнь.
А она будет, просто обязана стать, счастливой. Там, где не было оркестра, играл одолженный патефон, звучала гитара или баян, а танцплощадку заменял луг, поляна с горевшим рядом костром. Впервые открыто поблескивали бутылки с вином, а юноши, еще ломкими голосами, предлагали друг другу закурить.
В воскресенье праздник продолжится. Физкультурный парад на стадионе, большой детский концерт в парке имени Первого мая. На областной смотр везут лучшие коллективы. Почти шесть тысяч детей приедут вечером в Брест.
Майор, следуя из города на потертой жизнью «эмке» за подругой, тещей и вещами, видел, как по улицам, радостно жестикулируя, кто-то уже вел в центр города пацанов и девчонок с красными галстуками.
Откуда у Ненашева машина? Елизаров распорядился, когда Максим объяснил, что отправляет «семейство» подальше от границы. И для местных знак, что комбат не шутит. На эвакуацию населения из прифронтовой зоны решился лишь враг с запада, и то не из-за гуманизма, а для секретности.
Но все имеет двойной смысл. Черт знает, что случится ночью, так что, вот тебе, Максим и охрана, и конвой. Как еще Панову воспринимать очень уверенного в себе пограничника, переодетого шофером-артиллеристом?
Ненашев молча пролез в раскрывшуюся перед ним дверцу автомобиля.
Догадка подтвердилась, когда он принялся шарить рукой за задним сиденьем. Единственное место в «эмке», куда можно сунуть что-то массивное, так, чтобы пассажирам было не видно.
— Товарищ капитан, может не надо?
— Будешь плохо вести, закатаю в лоб! — правда, до его лба еще надо допрыгнуть.
Максим нащупал, что-то мягкое, тяжело груженное металлом, и потянул вверх. Оказывается, «разгрузки» принялись шить и пограничники, как и приделывать к «ППД» знакомые ручки. Ага, такая заразная болезнь, которую не остановить. Майор молча затолкал туда свой вещмешок. К числу людей рядом добавилась еще одна единица.
— Один вопрос. Станешь мне родной матерью, а, если придется, и Отелло?
— Я больше Лермонтова люблю.
— Гляжу на будущность с боязнью, гляжу на прошлое с тоской, — пробормотал майор. — Намекаешь, что любимый поэт так и не стал призером в соревнованиях по пулевой стрельбе? А зовут-то тебя хоть как?