Ротный внимательно посмотрел на него и, беззвучно шепча, начал что-то прикидывать.
— Справлюсь! Но…
— Не горюй. Пришлю подмогу.
Плохо-то как, на ногах всего человек двадцать. Саша сейчас, почему-то, не задумался о раненых.
— С пленными что делать?
Панов заиграл желваками, думая, как поступить. По-хорошему, шлепнуть и все дела. Деды их и после Сталинграда в тыл чаще всего не доводили. Часто попавший в плен немец вспоминал, как молился богу, оказавшись в штабе полка «господи, создатель, в этот день я выжил в плену».
Ладно, начнем, без озверения.
— Пусть вычистят дот, и гони их, без мундиров, в шею. Но противогазы не давай.
— Да вы что! — лейтенант отшатнулся от него. Конвенции там, и все остальное все же преподавали после финской войны.
— Сынок, это приказ! Откажутся – стреляй, это диверсанты! Войну ведь нам еще не объявили? Провокаторов и диверсантов уничтожать на месте. Верно? А мы даем им шанс.
Мы? Как иезуитство первой степени, но Саша угрызений совести не испытывал. Чернозема хотели, так нюхайте удобрения.
Ведь до чего, суки, дошли, землю с полей срезали и перед отступлением вывозили в Германию. Никогда еще не было, и пусть никогда не будет такой войны.
Так, ну и где обещанная мемуарами стрелковая часть?
Панов вновь сверил текущую действительность с циферблатом. Верно, еще рано! А разгоревшаяся стрельба на левом фланге заставила его быстрее взять ноги в руки.
****
Солнце пекло неимоверно.
Трясущаяся рука обер-лейтенанта взяла и вновь уронила сигарету.
Тогда Кон сам сунул заранее зажженную ароматную белую палочку в рот командира роты, глядя, как скачет огонек на губах.
Выглядел тот не очень. Рукав вывоженного в грязи мундира распорот чем-то острым, лицо черно от копоти, сапоги белы от пыли. Вот, как его встречает «Матушка-Россия».
Кон начал учить русский язык.
— Спасибо, гауптман! Но я туда парней не поведу. Сейчас – не поведу. Мы не выполним приказ, солдатам нужен отдых. И мне надо прийти в себя. Да, и посмотрите на этого ежа.
Действительно, еж!
Казалось, что теперь русские используют все пушки и пулеметы, поддерживая высокую плотность огня, и не давая приблизиться к своим позициям. Попытки вклинивания в свою оборону большевики отбили маневром, огнем и вовремя появившейся контрштурмовой группой, ударившей во фланг его людям.
Русские выучились у финнов и французов в Мажино.
— Все в порядке, нас отводят, — успокоил его Кон, понимая, что обер-лейтенант совершенно выдохся. — Полковник принял разумное решение, он не хочет больше потерь в разведбатальоне. Что там случилось?
— Русские. Откуда-то возникли с тыла. Они не стреляли, а просто перебили нас штыками и прикладами. Рубили лопатами, как заправские мясники! Эрих! — он ухватил гауптмана за лацканы мундира, снизив голос до шепота – Эрих! Это ужас, я видел, как они, не церемонясь, сожгли саперов из их же огнемета. Ты бы слышал, как те кричали! Такого никто не вынесет…