Он присел и вырвал из песка карабин большевика и дернул затвор – ни единого патрона и расколот приклад. Значит, дрался до конца. А вот еще один – до пояса весь целый, потом мокрое красное пятно, и вновь аккуратно намотанные на ноги обмотки. Все лицо облепили мухи.
Около взорванного дота стоял «штуг», весь закрытый остатками русских палаток. Защитники, сожгли эту самоходку бутылками с бензином вместе с экипажем, а запах очень раздражал, недавно поработавших здесь саперов.
На поле уже суетилась «похоронная команда», набранная из пленных. Русских они закапывали, где нашли, стаскивая в траншеи и воронки. У найденных рядом с телами винтовок открывали затвор и втыкали их штыками в землю. Так легче будет собирать трофеи.
Немцев сносили в одно, выбранное место. Потом следовало снять жетоны, вытряхнуть карманы и принести все находившемуся рядом писарю. За присвоение любой мелочи – немедленный расстрел.
Кон посмотрел на лица, суетившихся под охраной немецких солдат, большевиков. Настоящий людской зверинец. Подонки человечества, выращенные Сталиным.
Гауптман уже подходил к казарме «ЗЫ-ЖИ», когда его остановили.
— Дальше нельзя, господин капитан! Там еще держатся большевики, — остановил его солдат.
— Вы так и не справились со всеми?
— У саперов не хватило взрывчатки. Эти доты построены из дьявольски крепкого бетона, а обороняют их фанатики. Но утром мы с ними покончим!
— Или ночью они уйдут сами?
Солдат промолчал, а Эрих Кон развернулся и поехал в город.
Девушки он так и не нашел. Зато получил презрительный подарок, как бы намекающий, что задержаться в России придется до зимы. В вокзальном ресторане, куда он сунулся наводить справки, ему не только сообщили, что Ненашев вывез панну Майю куда-то в Россию, но и вручили надписанный сверток, внутри которого лежала пара добротных валенок.
Он их выкинул, а увязавшийся с ним барон, подобрал, хотя тоже находился не в лучшем расположении духа. В здании русского ОГПУ большевики долго отстреливались от его спецгруппы. В ответ на предложения сдаться и гарантию гуманного отношения летели гранаты и звучали автоматные очереди. Выкурить их, по понятным причинам, было невозможно могли пострадать документы во всем здании. Спустя два часа фанатики-коммунисты застрелились сами, но успели уничтожить содержимое большинства сейфов. Лишь в одном из них нашелся пофамильный список тайных агентов и осведомителей.
Процесс обогащения граждан закачивался. Немцы, не церемонясь, расстреливали каждого, кого находили на складах или видели несущим ящик или мешок. Затем сразу выставили часовых. Новость об этом быстро разошлась по городу и мало кто решил рисковать.