Хардинг — бесцветный нервный парень с лицом, которое, кажется, ты когда-то видел в кино — оно слишком смазливое, чтобы принадлежать простому парню с улицы. У него широкие, но тощие плечи, и когда он пытается спрятаться в себе, скручивает их так, что почти оборачивает ими грудь. Руки у него длинные, белые и такие изящные; иногда он о них забывает, и тогда они скользят и кружатся перед ним, словно две белые птицы, пока он не спохватывается и не загоняет их в ловушку между коленями: он стесняется, что у него такие красивые руки.
Он — президент совета пациентов на том основании, что у него есть бумага об окончании колледжа. Эта бумага оправлена в рамку и лежит у него на тумбочке рядом с фотографией женщины в купальном костюме, которую тоже, кажется, видел когда-то в кино, — у нее огромные сиськи, и она придерживает лямки своего купальника, поднимая их, и искоса смотрит на камеру. Рядом с ней на полотенце сидит Хардинг — в плавках он выглядит слишком тощим — и словно ждет, что придет какой-нибудь здоровый парень и одним пинком сбросит его на песок. Хардинг жутко хвастает, что его жена — самая сексуальная женщина на свете и что по ночам одних его усилий ей недостаточно.
Когда Билли указывает на него, Хардинг откидывается на стуле и принимает важный вид, уставившись прямо в потолок и обращаясь именно к нему, а не к Билли или Макмерфи.
— Есть ли у этого джентльмена… направление, мистер Биббит?
У вас есть направление, мистер Мак-м-м-мерфи? Мистер Хардинг, — занятой человек и без н-н-направления никого не принимает.
— Этот занятой человек, мистер Хардинг, он что — крутой псих? — Макмерфи посмотрел одним глазом на Билли, и Билли закивал, быстро-быстро, гордый, что ему уделяют так много внимания. — Тогда скажите этому крутому психу Хардингу, что Макмерфи желает его повидать и что эта больница недостаточно велика для нас двоих. Быть главным — вот мое предназначение. Я был самым крутым шулером из шулеров во всякой карточной афере на Северо-Западе и самым крутым картежником на всем пути от Кореи, был даже самым крутым лущильщиком гороха на гороховой ферме в Пендлетоне, и если я теперь считаюсь психом, то должен стать до чертиков хорошим психом, просто превосходным. Передайте этому Хардингу, что или он встретится со мной как мужчина с мужчиной, или же он с этой минуты считается вонючим скунсом, и ему лучше до захода солнца убраться из города.
Хардинг откидывается на стуле еще дальше, зацепив большими пальцами отвороты пижамы.
— Биббит, передайте этому юному выскочке Макмерфи, что я увижусь с ним в главном холле при полной луне, и мы разрешим это дело раз и навсегда — куй либидо, пока горячо. — Хардинг пытался растягивать слова, как Макмерфи; поскольку голос у него высокий и с придыханием, это звучало смешно. — Ты можешь также предостеречь его, чтобы быть честным, что я остаюсь самым крутым психом в этом отделении на протяжении двух лет и что я более сумасшедший, нежели любой из живущих на этом свете.