Дверь открывается. Каталка с шумом выезжает из комнаты, никто ее не толкает. Она на двух колесах огибает угол и, дымясь, исчезает в коридоре. Макмерфи смотрит, как подводят к двери последнего парня.
— То, что они делают, — Макмерфи на мгновение прислушался, — так это берут сюда какую-нибудь птичку и пропускают электричество через ее череп?
— Если выражаться кратко, то да.
— Но, черт возьми, ради чего?
— Ну конечно же ради пользы пациента. Все, что здесь делается, делается ради пользы пациента. Ты живешь все время в одном отделении, и у тебя может создаться впечатление, что больница — это эффективный механизм, который будет функционировать так же хорошо, если бы даже пациентов сюда не помещали, но это не так. ЭШТ не всегда используется для карательных целей, как это заведено у нашей старшей сестры, и это также не чистый садизм со стороны персонала. Некоторое количество потенциально неизлечимых были возвращены к контакту с миром благодаря шоку, такому же количеству удалось помочь с помощью лоботомии и лейкотомии. Шоковое лечение имеет кое-какие преимущества: оно дешево, быстро и совершенно безболезненно. Оно просто стимулирует припадок.
— Что за жизнь, — стонет Сефелт. — Дайте одним из нас пилюли, чтобы остановить припадок, назначьте остальным шок, чтобы его вызвать.
Хардинг наклоняется вперед, чтобы объяснить это Макмерфи.
— Вот откуда все это пошло: два психиатра посетили бойню, бог его знает, по какой такой ошибке, и наблюдали, как скот убивают ударом кувалды между глаз. Они заметили, что не весь скот погибает, что некоторые падают на пол в состоянии, которое очень сильно походило на эпилептические конвульсии. «Ах, фот оно, — сказал первый доктор. — Это именно то, фто нам нушно для наших пациентоф, — искусственный припадок!» Его коллега конечно же согласился. Известно, что человек, переживший эпилептический припадок, на какое-то время становится более спокойным и миролюбивым, а самые буйные, с которыми совершенно не удавалось установить контакт, становятся способными после припадка вести разумные беседы. Никто не знал почему; они до сих пор не знают. Но было очевидно, что если вызвать эпилептический припадок у неэпилептика, то результаты могут быть самые благоприятные. И за всем этим стоял человек, который то и дело устраивал эпилептические припадки — и с неизменным успехом.
Сканлон предположил, что этот парень использовал молот вместо бомбы, но Хардинг это высказывание полностью игнорирует и продолжает свои объяснения:
— Молот это то, что использовал мясник. И именно в этом месте коллега сделал небольшую оговорку. В конце концов, человек — это не корова. Кто знает, а вдруг молот соскользнет и сломает ему нос? Или даже выбьет зубы? И что тогда с ними будет, учитывая высокую стоимость работы дантиста? Если они намереваются бить человека по голове, они должны использовать что-то более надежное и более аккуратное, нежели молот; и в конце концов оба сошлись на электричестве.