Остальные семнадцать бойцов должны были, в первую очередь, снять с коней десятерых кавалеристов, по возможности сохранив скотину живой и невредимой, а затем действовать по команде своего командира отделения.
На весь взвод у Копытова было в наличии только полтора десятка вьючных коней, а местность, где должен был действовать взвод, была практически безлесной. Поля, села, хутора, там-сям небольшие березовые и хвойные лесочки. Лейтенант доказывал начальству, что без коней пропадет или будет вынужден уйти севернее, в лесистую местность. Начальство соглашалось, но коней не было. В некоторых подразделениях и по пять вьючных коней на взвод приходилось. Поэтому, Андрей пообещал навьючить по лошадиным нормам (до одного центнера груза в переметных сумках) каждого косорукого, ранившего или (не дай бог, подумать страшно) убившего безвинное животное.
«А как бы я поступил на месте немца?», — думал лейтенант, внимательно наблюдая за противником. Последние секунды самые тяжелые, а коннице, да и бронетранспортеру, чтоб преодолеть ста пятьдесят метров, отмерянных Копытовым, как последний рубеж, нужно было не меньше двадцати секунд.
«До финской, точно так же. А теперь, пожалуй, нет… сразу бы заподозрил неладное, и дал команду увеличить скорость, двигаясь в прежнем направлении. Пулеметчику приказал бы по полю пару очередей влепить…»
До унтер-офицера, стоящего в кузове, оставалось метров семьдесят, когда Копытов понял, — сейчас тот подаст команду выгружаться.
— Огонь, — закричал он, поймав в прицел пулеметчика и сразу за ним унтера, не дотянувшего, — «козлина рыжая», — метров двадцать-тридцать до условной черты и заставившего лейтенанта начать огонь раньше намеченного.
Лейтенант очень не любил, когда нарушают его планы, не выполняют команды и всегда за это наказывал.
«На короткой дистанции, новый карабин — это сила. Отдача мягкая, затвор не дергаешь, прицел не сбиваешь», — лейтенант высматривал, кого бы еще подстрелить, но кроме лошадей и замершего бронетранспортера ничего найти не мог.
Крупнокалиберная, стальная, бронебойно-зажигательная пуля Б-32, вместе с осколками бронированного стекла попала в лицо водителю «Ханомага» и, снеся ему полчерепа, полетела дальше, разыскивая следующую жертву в тесно набитом кузове. Нога водителя соскользнула с педали газа, а мощный низкооборотистый 4-х литровый мотор, не получая питания, резко притормозил движение машины, которая, наткнувшись на очередную кочку, и вовсе стала. Ильяс Салимханов, передернув затвор своей «пушечки», всадил следующую пулю в соседнее с водителем смотровое окошко. Он успел расстрелять все пять патронов из магазина, пуская их попеременно, то в водительское, то в командирское смотровое окошко на лобовой поверхности «Ханомага». Продольная стрельба в набитом солдатами бронированном кузове, рикошетами возвращающем пули внутрь, должна была быть крайне эффективна.