сегодня, я ничего сказать не могу; остальные пробудут в отеле весь вечер и будут в восторге увидеть тебя в любую минуту, но, вернувшись, я узнаю, что Артур устроил для нас самих, и, вероятно, сразу после обеда мы снова выйдем для окончательного улаживания; ведь мы надеемся водвориться в то или иное жилье после завтрака завтра утром. Я не слишком уверена, насколько у бедного Артура достанет умения арендовать что-либо, но он, казалось, был очень доволен этим поручением.
— Я думаю, ты слишком утомляешь себя, — сказал мистер Паркер. — И можешь совсем лишиться сил. После обеда тебе ни в коем случае не следует снова выходить.
— Да, разумеется, вам не следует этого делать, — вскричала его супруга, — ведь обед для вас для всех не более чем название и не подкрепит вас. Я знаю, как мало вы все едите. И без всякого аппетита.
— Мой аппетит последнее время очень улучшился, уверяю вас. Я пила горькую настойку моего собственного изготовления, и она сотворила чудеса. Сьюзен ничего не ест, не спорю, а ближайшее время мне ничего не будет нужно — после путешествия я ничего не ем около недели. Ну а Артур чрезмерно расположен к еде. Мы часто вынуждены его сдерживать.
— Но ты ничего не сказала мне о другой семье, приезжающей в Сэндитон, — сказал мистер Паркер, провожая ее к входной двери. — Кэмберуэльском пансионе; каковы наши шансы на них?
— О! Верные, абсолютно верные. Они было выпали у меня из памяти, но три дня назад я получила письмо от моей подруги миссис Шарль Дюпюи, и оно успокоило меня относительно Кэмберуэлла. Кэмберуэлл будет здесь наверняка. Эта добрая женщина (я не знаю ее имени), не будучи столь богатой и независимой, как миссис Гриффитс, может приехать и выбрать сама. Я расскажу тебе, как вышла на нее. Миссис Шарль Дюпюи живет почти дверь в дверь с леди, родственник которой недавно поселился в Клэпеме, и он посещает пансион, чтобы давать уроки элоквенции и изящной литературы некоторым ученицам. Я достала для него зайца у одного из друзей Сидни, так что он рекомендовал Сэндитон. Без моего личного вмешательства. Все устроила миссис Шарль Дюпюи.
Не миновало и недели с тех пор, как чувства мисс Дианы Паркер предупредили ее, что в нынешнем ее состоянии морской воздух убьет ее, а теперь она была в Сэндитоне и полагала пробыть там некоторое время, словно совершенно позабыв, что написала или предчувствовала что-либо подобное. Шарлотта не могла не заподозрить большую долю фантазии в столь эксцентричном состоянии здоровья. Недуги и необычайные исцеления больше походили на развлечения живых умов, которым нечем заняться, нежели на подлинные болезни и выздоровления. Паркеров как семью, без сомнения, отличали сила воображения и энергичность чувств. Но если старший брат нашел для их переизбытка отдушину в прожектерстве, сестры, видимо, вынуждены были расходовать свои на изобретение странных недугов.