В то же утро агентство по связям с общественностью информировало, что и «Вог», и «Харперс базар» изъявили желание прислать фотографов и модели для предстоящих очерков; журнал «Лайф» тоже проявил определенный интерес.
— Я так волнуюсь, — призналась Луиза Бенедикту, когда машина подъехала к институту в начале шестого. По обеим сторонам широкой красной ковровой дорожки, выстланной до бровки тротуара, уже выстроились в ожидании фотографы. — Ох, Бенедикт, ты думаешь, кто-нибудь придет? Я имею в виду, в списке гостей множество влиятельных людей, все благодаря тебе… но захотят ли они прийти, чтобы взглянуть на новый магазин, мой магазин?
Бенедикт рассмеялся, но все-таки поправил ее:
— Никогда не говори «магазин». Это звучит дешево. То же относится и к «салону». Ты — владелица института, Института Луизы Тауэрс. А теперь не падай духом. Выпрямись и держись так, как ты обычно делаешь на людях — будто видишь перед собой нечто, недостойное твоего внимания. Что касается гостей, разумеется, они придут. Возможно, они и влиятельные люди, но, как и большинство в этом городе, любители погулять за чужой счет. Учитывая сорт шампанского, которым мы сегодня угощаем, мы с трудом избавимся потом от них. — Он, нахмурившись, помолчал. — На всякий случай нужно убедиться, что служба безопасности прислала достаточно сотрудников, чтобы справиться с проверкой имен по списку приглашенных. У нас не хватит места для «зайцев», но после публикации восторженного отзыва мисс Шеппард, боюсь, они к нам пожалуют.
— Зайцы? — Луиза никогда не слышала этого слова, но прежде, чем она успела спросить, что оно значит, ее ослепили вспышки фотокамер, когда она вышла из машины, причем от неожиданности она даже подскочила на месте. Бенедикт быстро увлек ее внутрь, где их дожидались четверо сотрудников с бледными, напряженными лицами, одетых в ослепительно белые, накрахмаленные униформы.
В течение нескольких минут, предложив всем по бокалу шампанского и выпив за успех, Бенедикт сумел всех успокоить. Хотя до начала официальной части оставалось еще сорок пять минут, Луиза чувствовала слабость и головокружение, когда проходила по залам, проверяя каждую мелочь, проводя пальцем по перилам, чтобы удостовериться, что на них нет ни пылинки.
Наверное, это все сильный аромат, исходивший от множества гирлянд из белых роз, которыми было увито все вокруг, и даже в гардеробе к белым крючкам были прикреплены маленькие букетики. Она прислонилась головой к окну, большому окну в глубине института, из которого открывался прекрасный вид.