Сзади подошел Бенедикт.
— Я очень горжусь тобой, Лу, — мягко сказал он. — Дай мне свою руку.
Он открывал темно-голубую бархатную коробочку. В ней лежал, поблескивая, золотой браслет, на котором было выгравировано имя «Луиза».
— О, дорогой, он такой красивый.
— Взгляни на обратную сторону. — Там было имя «Людмила». — Мне правда нравятся оба твоих имени, крошка Лу, — сказал он, глядя ей в глаза.
Она выглядела такой юной и ранимой. Он ощутил, как его затопила волна любви к ней. Боже, он надеялся, что никогда не наступит день, когда она решит, что он слишком стар для нее.
У них за спиной раздался знакомый голос. Это появилась Александра Сэнфорд.
— Браво, Бенедикт! Мои поздравления, Луиза! — промурлыкала она. — Здесь все такое изумительно белое, чистое, идеальное, словно попадаешь в Швейцарию.
К шести тридцати магазин был полон гостей, толпа выплескивалась даже на мостовую, куда все время подъезжали машины, высаживая женщин, чьи имена постоянно мелькали в разделах светской хроники (например, трех сестер Габор и Таллулы Бэнкхед), а также женщин, редко дававших повод для сплетен, рафинированных дам, занимавших ведущие позиции в обществе; многие из них были женами и родственницами друзей Бенедикта и его деловых партнеров.
Из отчета, опубликованного в «Нью-Йорк таймс» следовало, что на открытии присутствовали гости самого разного возраста: от совсем молоденьких девочек — подростков (четырнадцатилетние дочери-близнецы Александры) до внушительных матрон, за семьдесят, включая сестру отца Бенедикта, внушавшую трепет всем, кто ее знал, Урсулу, которая не поленилась приехать из Мэна, чтобы своими глазами посмотреть, чем на сей раз решил заняться ее любимый племянник. Газета цитировала также отрывки из коммюнике, отметив его своеобразие: «К старению приводит небрежность, отсутствие заботы о своей внешности. Тщательный уход за кожей должен сделаться повседневной привычкой, столь же естественной и необременительной, как чистка зубов». Там было сказано намного больше, что наверняка не ускользнет от внимания крупных журналов, которые будут вновь возвращаться к этой теме еще многие месяцы. «Кожу старит не время, а вредные привычки и плохой уход. Кожа — это самый обширный орган человеческого тела и заслуживает должного внимания и лечения», — последнее замечание Луиза вычитала в одном из — капитальных трудов по анатомии и с одобрения Бенедикта включила этот абзац в коммюнике, когда ей прислали текст на одобрение.
Несколько последующих месяцев Бенедикт разрешал Луизе большую часть времени проводить в институте: начиная с первого дня работы клиенты буквально штурмовали двери этого заведения. Через месяц Луиза сократила длительность процедур до девятнадцати минут и увеличила плату на пять долларов. И тем не менее список ожидающих своей очереди неуклонно рос. Это было поразительно, но даже некоторые из женщин, которые отнеслись к ней с глубочайшим презрением после замужества, теперь добивались приема.