Милош превратился в незнакомца, безжалостное чудовище. Чем громче она кричала, тем безумнее он становился; теперь он нажимал руками на ее плечи, крепче насаживая на свой огромный пенис. У нее текла кровь. Простыня была испачкана кровью. Он должен бы знать, что у нее еще продолжается кровотечение, начавшееся после первого совокупления пару часов назад; ведь сам же он и предупреждал (да еще как заботливо!) за несколько недель до свадьбы, что ей, возможно, будет больно, когда он войдет в нее глубже, чем делал это раньше пальцами.
— Людми… — Милош почти прокричал ее имя, его тело содрогнулось и затихло, глаза закрылись, он выпустил ее плечи и рухнул на подушку. То же самое происходило и раньше, только сейчас у нее все горело от жгучей боли, как иногда в знойные дни, редкие в Праге, горели ступни ног в изношенных ботинках. Она взглянула на него с отвращением. Он уже спал, будто, испустив поток семени, тело отказалось ему служить.
Сначала все было не так уж плохо. Он перенес ее через порог своей двухкомнатной квартирки и позволил зайти за ширму в углу, чтобы переодеться в новую ночную сорочку, красиво вышитую и подаренную в качестве приданого ее тетей. Он похвалил вышивку, и, уютно устроившись рядышком на кровати, они еще раз выпили за здоровье друг друга по рюмке сливовой водки прежде, чем погасить свет.
Вначале он вел себя нежно, как и всегда, терпеливо лаская ее, пока не напряглись соски и она не стала влажной. Она только-только начала ощущать, как нарастает это «особенное чувство», когда, не спросив ее согласия, он внезапно очутился на ней, коленом с силой заставил развести ноги и вошел в нее. Да и в тот момент она тоже почувствовала, что разрывается на части, и от острой боли нараставшее желание пропало так же быстро, как уже случилось однажды, когда они услышали голоса, приближавшиеся к их укромному местечку в чаще леса. Но поскольку он предупреждал ее, она терпела боль и послушно двигалась, как он велел; казалось, это никогда не кончится, и она кусала губы, пытаясь думать о своей будущей жизни с ним, о будущей жизни в Америке, которую он посулил ей.
Сейчас Людмила мысленно извинилась перед матерью за то, что посмеялась, когда мать посоветовала ей закрыть глаза и молиться Богоматери — чтобы Пресвятая Дева помогла отвлечься от того, что, возможно, случится в ее брачную ночь. Мысль об Америке помогла вынести мучительную боль в первый раз, но не во второй. Может ли он наброситься на нее в третий раз за одну ночь? Неужели она вышла замуж за сексуального маньяка?
Теперь Милош крепко спал, и на лице его было то мягкое выражение, которое она так хорошо знала. Наверное, выпивка пробудила в нем неописуемую страсть. Должно быть, в этом все дело. Что ж, такое больше никогда не повторится.