Чарльз теперь отплясывал напротив их столика, кружил дочь Сэнфордов, весело смеялся и выглядел словно кинозвезда. Быстро, без всякой причины она почувствовала острый укол ревности, отчего ей стало еще больнее. Как же страстно ей хотелось танцевать, кружиться, вертеться рядом с ним, свободно смеяться, без всякого притворства, многозначительного подтекста или скрытого смысла, находить поддержку в его присутствии, как она часто делала в течение рабочего дня.
Луиза стиснула руки под скатертью, услышав слова итальянца:
— Ваш сын так хорош собой и такой ценный сотрудник в фирме. Он пока еще не женат, нет?
Бенедикт с сожалением покачал головой.
— Увы, нет, мой друг. Похоже, мужчины из рода Тауэрсов часто начинают поздно.
— Могу я спросить, сколько ему лет сейчас? Он выглядит очень молодо.
— Он молод. — Луиза не собиралась этого говорить. Бенедикт послал ей насмешливый взгляд.
— Моя жена болезненно реагирует на наши шутки, но она права. Чарльз молод, и моя красавица жена тоже. Какая у вас разница в возрасте? Пять лет, шесть?
Леонард проговорил в своей обычной занудной манере:
— Чарльз родился в 1930 году… следовательно, ему скоро исполнится тридцать один. А Луиза? Я не знаю, в каком году ты родилась, моя дорогая. — И он попытался сделать неуклюжий комплимент: — Я бы сказал, что у тебя нет возраста.
Бенедикту надоел этот разговор. Он вмешался, как бы подводя итог:
— Красивые женщины никогда не говорят о своем возрасте. Возраст не имеет значения, если только мужчина ищет жену не потому, что хочет наследника. — Он повернулся и выкрикнул: — Официант, официант, еще шампанского сюда!
Разумеется, они давно объяснились по этому поводу. Почему она не хочет иметь от него ребенка? Почему она обманула его? С тех пор как Бенедикт обнаружил противозачаточные таблетки, которые она столь беспечно забыла в номере отеля на юге Франции, их отношения так и не наладились. Тогда Бенедикт не звонил и не подавал никаких признаков жизни почти целую неделю. Она сходила с ума, так как сначала Чарльза, а затем Сьюзен и Дэвида Римера вызвали по каким-то таинственным делам компании, и она осталась одна, пытаясь дозвониться до Бенедикта в течение суток. Когда она приехала в воскресенье в Париж на встречу с ним и не нашла его там, она окончательно уверилась, что он умер.
Это был самый страшный день в ее жизни. Ее охватило всепоглощающее чувство вины, когда она вспомнила странное, необъяснимое влечение, возникшее к Чарльзу по дороге в Грасси, желание, которое она подавила, и она никогда не поймет, что же это такое было. Уклончивые ответы во французском офисе «Тауэрс», когда она пробовала выяснить местопребывание Бенедикта, смущенные заверения, что с ним все в порядке, заставили ее осознать, что он исчез умышленно, что ей преподают урок, что произошло нечто, поставившее их брак под угрозу.