— Да, рай для богатых, — заметила она со своей полунасмешливой, полугрустной улыбкой.
— Что ты вдруг такое говоришь, — отозвался он и почти тотчас забыл ее слова, с громким хлопком выбивая пробку из бутылки с шампанским, весьма заботливо присланной от миссис Тауэрс, а затем, залпом осушив пару бокалов, опрокинул ее на спину, чтобы сделать то, о чем давно мечтал.
Милош растерянно покачал головой. Ему бы лучше поспать немного. На следующей неделе будет очень много работы, поскольку утром приезжает в Палм-Бич Сьюзен, дочь Тауэрсов, которая последние шесть или семь месяцев провела в Европе, совершенствуясь в иностранных языках. По словам Джефферса, она была сущим наказанием, хотя несмотря ни на что оставалась непогрешимой в глазах родителей. Милош хорошо понимал их чувства. Он не сомневался, что именно так будет относиться к ребенку, неважно, мальчику или девочке, которого Людмила понесет от него. Он снова задрожал от вожделения.
— Людмила, Людмила, мой ангел… — зашептал он.
Никакого ответа. Он тяжело вздохнул, убедился, что будильник поставлен на семь утра, забрался в постель и моментально заснул.
Людмила проснулась, едва услышав, как поворачивается ключ в замке, и настороженно ловила каждое движение Милоша, каждый звук, раздававшийся в комнате, и сначала старалась изо всех сил лежать неподвижно, притворившись, что крепко спит, не зная, какое положение ей лучше принять, чтобы Милош наверняка не смог к ней подобраться. И только когда его дыхание перешло в тихий храп, она наконец расслабилась и сама вздохнула с облегчением.
Порой ей казалось: взглянув утром в зеркало, она увидит, что ее волосы цвета воронова крыла стали белее снега, как это случилось с ее бедной матерью, пока та болела. Она знала, что можно поседеть за одну ночь от сильного потрясения: она видела, как это произошло с несчастной мадам Фарбрингер, когда ее сына увезли на допрос и он больше уже не вернулся.
А сейчас, лежа, уставившись в потолок, она горько усмехалась, вспоминая, как горячо молилась об отъезде, ни секунды не сомневаясь, что Америка разрешит все ее проблемы, что как только она ступит с корабля на американскую землю, она будет жить с Милошем долго и счастливо.
Но на самом деле это не ее вина. Людмила пережила ужасное разочарование, когда выяснилось, что она не может уехать из Праги с Милошем, и потому вполне естественно, все ее помыслы были о том дне, когда она сумеет уехать с чистой совестью, уверенная, что не бросает отца, оставляя его одного поддерживать семейные дела, ухаживать за больной женой и растить Наташу, маленькую семилетнюю сестренку Людмилы. Когда она не работала в салоне, не готовила еду и не ухаживала за матерью, то усердно учила английский, причем настолько преуспела в своих занятиях, что смогла написать Милошу несколько длинных писем почти без ошибок.