Он не знал, смеяться ему или просить прощения, но поскольку чувствовал сильную слабость, только-только избавившись от мучительной боли, терзавшей его целый день, он лишь закрыл глаза и сказал ей:
— Пожалуйста, продолжайте действовать сейчас руками, Людмила. Мы поговорим позже о том, на что способна ваша голова.
Он намеревался рассказать Хани, как ее драгоценная Людмила продемонстрировала свой характер, но потом передумал. И он совершенно не понимал, почему сегодня вспомнил об этом снова, как вспоминал несколько раз за прошедшую неделю.
— Твоя жена хорошая массажистка, — неожиданно для себя выпалил Бенедикт, когда «кадиллак» ехал в сторону Пятой авеню.
— О, мне очень приятно, что вы так считаете. Людмила рассказала мне о вашей головной боли.
— Она полностью сняла ее.
— Да, сэр. — В голосе Милоша послышалась тревога.
— Она не хочет пройти обучение и стать косметологом и тому подобное? Я уверен, что миссис Тауэрс с радостью устроит это.
— О, спасибо, сэр, но не стоит, сэр, я не… ну, наверное, я должен обсудить… — Милош не пытался скрыть свою растерянность.
— Чем она хочет заниматься? — Последовала продолжительная пауза. — Итак?
— Я право не знаю, сэр. Она очень интересуется бизнесом… бизнес-школа… ну, может, стенография, машинопись или колледж.
— Это практически одно и то же.
— Она проходит несколько заочных курсов, сэр. Все свое свободное время она учится, сэр.
Милош даже не пытался скрыть свое уныние. Любопытно.
Они почти подъехали к громадному отелю на Парк-авеню, теперь входившему в сеть хилтоновских гостиниц.
— Спроси, как она намерена воспользоваться своими мозгами, Милош.
Бенедикт рассчитывал, что его фраза прозвучит шутливо. Но когда Милош ответил мрачно: «Да, сэр, мне самому хотелось бы это знать», он понял, что выразился так, будто ему действительно интересно услышать ответ.
В прошлом году Бенедикт стал бывать дома все реже и реже, и поскольку его путешествия, хотя он и облетел чуть ли не весь земной шар, длились обычно не более нескольких дней, Хани никогда не выражала желания поехать с ним.
Но теперь, с открытием новых фабрик и исследовательских центров в Англии, Швейцарии и Франции, положение изменилось, и он сказал ей, что ему кажется самым разумным проводить больше времени в Европе, по месяцу-полтора, начиная со следующего воскресенья. С тех пор как он вернулся с войны, он не уезжал из дома на такой длительный срок.
Узнав дату отъезда, Хани, оправдав все его ожидания, скорчила кислую гримасу:
— Ты пропустишь премьеру «На юге Тихого океана». Это будет самое фантастическое представление, какого не видели на Бродвее с довоенных времен. Роджерсы рассчитывают, что мы появимся на открытии.