. Помимо прочего она говорила избитыми фразами и лозунгами, произнося их голосом маленькой девочки, и ни для кого не являлось секретом, что многие не посвященные недоумевали, почему Луиза продолжала терпеть ее после смерти Бенедикта.
Но те, кто участвовал в деле, — они-то знали. За глаза над Марлен могли потешаться и даже презирать ее за подобострастное раболепство перед Луизой, но никто не ставил под сомнение ее ценность. И дело было не только в ее семинарах «Возьмись за эту работу и полюби ее» для косметологов и массажистов с натруженными пальцами или студийные занятия «Добейся успеха в самоусовершенствовании» для визажистов со стертыми ногами, дававших консультации в магазинах; самым важным ее качеством была способность источать заразительную энергию и энтузиазм, едва сойдя с трапа самолета, только что облетевшего полмира.
В отличие от большинства людей, очутившись в лифте, Марлен никогда не смотрела вверх, на табло, на котором высвечивались номера этажей по мере того, как кабина поднималась; она смотрела вниз, на ноги пассажиров, проверяя, придерживается ли кто-либо из служащих на сороковом этаже и выше правил в одежде, изложенных в официальных циркулярах «М.А.Т.», где помимо всего прочего подчеркивалось, что сотрудникам фирмы не подобает носить кроссовки.
Едва Марлен вышла из лифта на сорок втором этаже, на нее потоком хлынул необычный запах. Ее ноздри затрепетали. Тубероза — да, она легко узнала этот опьяняющий, знойный, чувственный аромат — хорошо, великолепно. Словно ищейка, Марлен застыла на месте, принюхиваясь, пытаясь уловить другие оттенки букета. Неужели это окончательный вариант композиции, созданной специально, вместе со множеством других вещей, в честь двадцать пятой годовщины основания первой «Цитадели здоровья и красоты», прочно вошедшей в анналы как самый главный, поворотный момент в судьбе компании? Неужели это № 25 — такое кодовое название носили духи, которые будут преподнесены нескольким избранным вроде Первой леди, Барбары Уолтерс, звездам Голливуда и даже королеве Испании, которая прилетала вместе со своим августейшим супругом на торжественный обед?
Что-то происходило без ее ведома и одобрения. С ней снова не захотели считаться, принимая окончательные решения. И это в той области, где она была самая компетентная, за исключением Луизы, конечно. Неужели в этой проклятой компании никто не помнит, что Бенедикт открыто расхваливал ее нос, говорил, что у нее нюх профессионала, когда в один миг сбыт «Бравадо» достиг миллиона долларов, когда покупателей приходилось вносить в списки ожидающих своей очереди, — и все это было достигнуто без образцов запахов и современных видов многомиллионных массовых рекламных кампаний? Неужели никто не помнит, как много ей пришлось работать, чтобы отобрать из всех возможных необходимые компоненты и составить неповторимый букет «Бравадо»? Причем впервые тогда к ее мнению отнеслись серьезно.