— Голубчики, я мигом! — Старушка вскарабкалась в избушку, через минуту выползла с металлической банкой из-под растворимого кофе в руке. Показала: — Читай, что написано.
— Увеличительное стекло, — прочёл по складам Хохматых кривые буквы на косо налепленной влажной бумажке.
— Значит так, — деловито принялась объяснять баба Таня. — Берёте по горсти и быстро глотаете, не разжёвывая. — Ждёте минут пятнадцать и начинаете расти. Вот и вся хитрость.
Она протянула банку. Хохматых заглянул и увидел, что та на две трети наполнена битым стеклом.
— Точно увеличительное?
— Не сумлевайся, мил-человек, — закивала баба Таня.
Сержант запустил маленькую ладошку, попытался подцепить горсть и порезался. Посмотрел на кровоточащий палец, вскинул пистолет и внушительно пропищал:
— Сейчас стреляю кота, потом песца, потом хорька. Потом мы улетаем, а ты остаешься кредит платить.
— А ещё крышу разберём, чтоб было чем печку топить зимой, — добил Тубов и потянул штурвал на себя.
— Стой! Вот она! — зычно завопила баба Таня, выхватив из кармана плюшевого пальто круглый глиняный кувшинчик, похожий на красную луковку. — Вот она — кубышечка с волшебным порошком, — сказала уже спокойно. — Посыплю, и станете прежними.
— Ага, так мы тебе и поверили, — саркастически пискнул Хохматых. — Посыплешь, а с нас форма слезет вместе со шкурой и майонезом. Чем докажешь?
— Сигизмунд! — топнула валенком баба Таня, разбрызгав торфяную жижу. — Доставь-ка мальца.
Сигизмунд, бросив облом-траву, ринулся в избушку и через секунду явился обратно, выпустив из лапы на крыльцо мышонка.
— Гляди, коль не веришь, — старушка выдернула из кубышки затычку и сыпанула пепельное облачко. — Расти большой, не будь лапшой!
Мышонок громко чихнул, потом ещё, ещё… Он рос рывками, пока не заполнил почти всё крылечко. И оказался бобром. Баба Таня двумя руками спихнула его в траву. И скомандовала:
— Гони его, Сигизмунд! Понастроили плотин, всю экологию забочажили, мелиораторы окаянные. — Кот молча бросился на бобра, яростно погнал по кочкам. Старушка проводила его ласковым взглядом: — Ох, не люба Сигизмунду водичка.
— Кидайте сюда кувшин, — сказал Тубов, расставив руки. Ловко принял кубышку на грудь. Правда, чуть не свалился в ступу. — А теперь надо бы постираться. Не можем же мы в таком виде к начальству явиться. А, баб Тань?
— Ладно, так уж и быть, — проворчала старуха и вынесла из избушки помятую алюминиевую кастрюлю с крышкой. — Вот моя расчудесная стиралка-посудомойка. Без мыла и порошка отмывает грязи хоть два вершка. Полезайте внутрь, касатики, обратно выйдете чистёхоньки.