— Я уезжаю, князь, прошу меня извинить.
— Позвольте проводить вас.
Анна, не ответив, прошла мимо него в темноте. Газданов отправился следом.
На улице стояла темная, ледяная, беззвездная ночь. Анна взобралась в экипаж, туда же вскочил Газданов и вполголоса велел кучеру: «Трогай!» Пролетка неспешно покатила через пустынную площадь.
Анна плакала — тихо, не вытирая слез, не замечая того, что Газданов молча, непрерывно целует ее холодную руку без перчатки. Молча они доехали до Столешникова, прошли в дом, пересекли темную гостиную, и графиня, отослав заспанную горничную, сама зажгла свечи.
— Благодарю вас, Александр Ильич… за прекрасный вечер. Час уже поздний, давайте попрощаемся, — устало произнесла она, опускаясь в кресло.
Но Газданов остался на месте, и Анна поняла, что он не уйдет. Где-то в глубине дома старинные часы пробили полночь.
— Вы напрасно это сделали сегодня, Сандро, — вздохнув и глядя мимо Газданова в затянутое морозными узорами окно, проговорила Анна. — Положительное в сегодняшней истории лишь то, что вы убедились: иметь серьезных отношений с такой женщиной, как я, невозможно. Было очень глупо называть меня своей невестой… тем более без моего на то согласия. По Москве теперь пойдут ненужные разговоры… А вы задумывались хоть на минуту, князь, во что превратится ваша жизнь, если вы женитесь на мне? Кто угодно где угодно сможет подойти к нам и сказать вашей законной супруге в лицо все то, что вы слышали сегодня от корнета. И вам нечем будет крыть, поскольку все это истинная правда. Право, странно, что я столько времени трачу на то, чтобы объяснить вам такие простые вещи. Ручаюсь, тому мальчику, Волгину, объяснения бы не понадобились.
— Графиня, это был просто дурно воспитанный щенок, — возразил Газданов.
— Ну… разве что и впрямь дурно воспитанный, — слабо улыбнулась Анна. — Будь Никита более воспитан и менее пьян, он просто не сказал бы всего этого вслух. Выбросьте из головы всякие благородные мысли, князь. Вы нравитесь мне… и минувшая ночь тому доказательство. У меня действительно было мало любовников… Гораздо меньше, чем мне приписывают, вы это верно заметили. Но жениться на мне с вашей стороны было бы безумием. На вас станут показывать пальцем, вас не пригласят ни в один приличный дом, осудят в свете, вы не сможете представить меня государю… да и карьере вашей придет конец. Оставьте все как есть, и забудем этот наш разговор. Поверьте, так лучше и для меня, и для вас. Пусть уж я останусь принадлежностью… мужчин семейства Ахичевских. А по поводу Анциферова — ложь, всё ложь. Я это знаю сама, а что думают другие, мне, ей-богу, безразлично.