Девушка знала, что искать следует толстую папку коричневой кожи, бумаги в которой написаны по-немецки. Этот язык Катерина помнила плохо, но отличить его на бумаге от любого другого была вполне способна. Именно этим она и мотивировала свое присутствие на деле Валету, всерьез намеревавшемуся «обстряпать» все в одиночку. Одесскому вору, который с трудом читал даже по-русски, в конце концов пришлось признать правоту подруги.
— Катька, надо уходить, — спустя час произнес Валет, оставив в покое выпотрошенный сейф и обведя взглядом разгромленную комнату, ковра в которой было не видно под слоем вываленных из папок и сброшенных с полок бумаг. — Холера ясна, нету тут ничего.
— Не пойду. — Катерина, не поднимая головы, ожесточенно рылась в самом нижнем ящике стола. Движением подбородка она показала Валету на скрытую тяжелой бархатной портьерой, почти незаметную дверь, ведущую, судя по всему, в смежную комнату. — Загляни туда.
— С чего вы с сестрицей взяли, что он здесь, в своем дому, ту папку держит? — упорствовал, не двигаясь с места, Валет. — Может, она у него в департаменте в шкафе с охранкой спрятана. Али в банке заныкана. Мест-то у такого туза много должно быть, не шпана какая переулошная… А может, он ее уже скинул кому надо. Время линять, Катька. Мы, что могли, сделали.
— Однако, Валет, своего здравомыслия ты на каторге не растерял, похвально, — послышался вдруг низкий, тяжелый голос. Он раздался, казалось, совсем рядом, и Катерина, медленно поворачиваясь на звук, мельком подумала: вот ведь верно блатные говорят, что, коли без страха на дело идешь, — непременно сгоришь… Окончательно она убедилась в правильности сей воровской приметы, когда портьера, скрывавшая вход в другую комнату, дернулась в сторону, дверь без скрипа открылась, и в кабинет неторопливо вошел тайный советник Максим Модестович Анциферов.
— А вы очень выросли и похорошели, Катерина Николаевна, — одобрительно произнес он, обходя загораживающее ему дорогу кресло и садясь в него.
Катерина, вытянувшись в струнку у стола, не моргая смотрела на него, и ее глаза, кажущиеся в полумраке черными, были похожи на две ямы на бледном лице.
— Как вы сейчас похожи на свою сестру, — безмятежно продолжал Анциферов. — Но моложе и… м-м… более дики, что ли. Черкесская кровь в вас очень сильна. Да-а, Валет… Тебя можно, наверное, понять, — но я все же, воля твоя, не понимаю. Во второй раз из-за одной и той же женщины… смешно. Да не трогай ты «наган», сучий потрох, спокойно! Спокойно! Ты понимаешь, что я сниму в первую очередь твою Катерину?!