Федор приехал ночью, сразу же вошел к ней в спальню, едва раздевшись, повалился рядом и заснул, крепко прижав Софью к себе. До утра он спал неспокойно, метался, с кем-то яростно ругался во сне, и Софья не сомкнула глаз, то вслушиваясь в его невнятную брань, то тряся любовника за плечо (без всякой пользы), то просто поглаживая по спине и стараясь успокоить, — тоже безрезультатно. Наутро, когда она, совсем разбитая, поднялась, чтобы бежать на репетицию, Федор наконец заснул по-настоящему. Может быть, спит и сейчас, подумала Софья, сама не замечая, что привычно сворачивает в Столешников переулок, а затем и в Богословский. Когда же рядом замелькали знакомые низкие дома, она вдруг остановилась и несколько минут стояла не двигаясь, с закрытыми глазами, несказанно удивив этим чинно шествующую мимо, в сторону Рождественки, торговку-пирожницу. Затем Софья вздохнула, перекрестилась и продолжила путь.
Когда она вошла в дом, то еще с порога поняла, что Федор уже встал и находится на кухне. Оттуда же доносился звон посуды и ворчливый голос Марфы:
— … а на что ей эти деньги, когда у Половцева жалованье в пять раз против прежнего положили? Мы теперь с барышней, почитай, и сами цари! Софья Николавна веселая бегают, репетируют, премьеру собираются петь до конца сезона, и даже не ревели с самой Пасхи ни разу! Что значит жалованье-то хорошее да путёвый человек в начальстве!
Федор что-то ответил, что — Софья не расслышала, но голос любовника показался ей недовольным. Она, нагнувшись, хотела снять боты, но тут же выпрямилась, поняв, что этого не нужно, что через несколько минут она уйдет отсюда навсегда и что по-другому быть уже не может. В душе вдруг разом стало спокойно и ясно. Софья глубоко вздохнула и быстро, словно в воду бросившись, вошла в кухню.
Федор сидел за столом, Марфа убирала посуду после обеда. Она первая обернулась на шаги — и, увидев лицо вошедшей Софьи, вдруг выронила из рук смятое полотенце.
— Господи, барышня… — пробормотала она, неловко наклоняясь и шаря рукой по полу. — Что стряслось-то? Нешто и от Половцева уволили?!
— Поди, Марфа, — спокойно сказала Софья, проходя мимо нее к столу. — Мне надо поговорить с Федором Пантелеевичем.
Она еще не закончила фразы, а Марфу уже как ветром сдуло, лишь полотенце осталось валяться у печи. Мельком Софья даже удивилась: как это Марфа с ее комплекцией умудрилась так стремительно выскочить из кухни. Подойдя, молодая женщина хотела было сесть за стол, но Мартемьянов сам поднялся ей навстречу.
— Уходишь, что ли, от меня, Соня? — глядя ей в лицо, очень спокойно спросил он.