– Сомкнуться, – негромко приказал Кан. Ему подчинились тотчас, даже Сидри.
Узкий подземный тракт заканчивался. Щекой Тави чувствовала движение воздуха, слишком слабое, чтобы его ощутил обычный человек. Впереди лежал громадный подземный зал, наверное, самый большой, какой только удалось бы представить. Юная волшебница отлично умела ориентироваться в подземных лабиринтах, не уступая старым бывалым гномам; однако здесь она совершенно потерялась. Всегдашнеечувствомагии куда-то пропало; волной накатил панический страх – что, если эта теплота, этот внутренний огонь, постоянно горящий у тебя в груди, твоя суть и смысл твоей жизни, больше никогда уже не вернутся?!
Тогда лучше умереть сразу. Жить, потеряв Силу, для мага так же невозможно, как для угасшего Солнца – осквернять своей чернотой небосвод.
Трое спутников стояли, слегка соприкасаясь плечами. Факел погас, но никто не попытался разжечь его снова.
– Сейчас, – вдруг пробормотал Сидри. – Сейчас... надо кое-что сделать...
– Молчи, дурак! – взвыла Тави, но было уже поздно.
Тьма ожила. Высоко над головами она начала рваться, лопаясь на мелкие кусочки; в разрывах холодно засияло нечто серое, как сталь. Пласты мрака поползли, прижимаясь к полу, словно неведомые ожившие твари. Кан легко качнулся вперёд, крутнул меч, рубанул «на пронос», с размаху, развернулся – располосованное надвое тёмное пятно отползало, словно раненый зверь.
– Тави! Давай!
Однако волшебница и так не теряла времени даром. Она по-прежнему не чувствовала в себе «тепла» магии, но не зря же она училась у лучшего Наставника во всей ведомой Ойкумене!
Пальцы Тави с невообразимой быстротой выхватывали из чёрной кожаной сумочки-кисета какие-то засохшие корешки, крошечные косточки, разноцветные камешки, кусочки серебра, бронзы и меди; с ловкостью заправского жонглёра она выкладывала их в некоем одной ей ведомом порядке.
– Тави! – Кан-Торог рубил и рубил. Схватка была бескровной и больше походила на бойню; но чёрных пятен темноты наползало уж слишком много. – Сидри! Где ты там?!
Гном не ответил; и в ту же секунду Тави нанесла наконец свой удар.
Выложенный ей узор внезапно засветился изнутри. Разрывая мрак, к высокому куполу зала взметнулась ослепительно-белая нить живого огня. Там, где она сшиблась со стальным мерцанием, во все стороны брызнули яркие снопы брызг. Пронесся сотрясший древние своды рык, огонь вцепился во что-то скрытое темнотой, мрак поспешно отступал, пламя разгоралось всё ярче, жалкие обрывки тьмы ползли назад, к открывшимся дырам ходов в противоположной стене громадного, девственно пустого зала.