– Ох, ох, не обманывай меня, Клара...
– Ну, пока. Я завтра ещё заскочу. – Хюммель чмокнула тетушку Аглаю в щёку. Хлопнула входная дверь.
«Я дома, – думал Фесс, неотрывно глядя в потолок. –Меня притащили сюда, бесчувственного, и положили на здоровенный кожаный диван в большой зале, потому что мои комнаты, наверное, опять завалены всяким хламом. Тётушка прекрасная хозяйка, но вот только вещи имеют у неё свойство скапливаться в самых неожиданных местах. Например, в пустующих комнатах. Это называется «у меня до туда никак руки не дойдут...». Бедная, бедная тётушка. Магических способностей бабки она совершенно не унаследовала. Так, самый минимум, чтобы не выглядеть в свои триста как... ну, понятно, как может выглядеть женщина в таком возрасте. А до остального руки действительно «не доходят».
Я дома, а в это время в Мельине...»
Мысль прорвалась сквозь поставленную Кларой завесу. Точно раскалённая игла вонзилась в мозг, заставила слепо подброситься на постели.
«Я тут, а в это время Мельин уже, наверное, горит со всех четырёх концов. Император схватился с Радугой, и теперь игра пойдёт по-крупному. Маги церемониться не станут».
Патриарх Хеон конечно же уже повёл на улицы свою Серую гвардию – штурмовать башни и драться на баррикадах. Небо, как давно он готовился к этому дню!.. И вот – день настал, а его, Фесса, рядом нет. Нет, несмотря на принесённую присягу.
Он застонал, впиваясь зубами в угол подушки, забыв о слабых нервах тётушки.
– Кэрли, голубчик, что с тобой?!
– Н-ничего, тётя. Это... не от раны. От... несделанного дела.
– Какое ещё дело, простите меня, силы великие?! Итак тебя еле живого дотащили! Лежи, лежи, не скачи, горе ты моё... Ну не к Архимагу же мне идти, угомона на тебя искать! – расстроилась тётушка.
– К Архимагу Игнациусу – не надо, – Фесс откинулся на спинку дивана. – К чему... мне и так с места не двинуться.
– И очень хорошо! – сердито заявила тётушка. – Наконец-то отлежишься. В себя придёшь. Может, за ум наконец возьмёшься. А может, даже и женишься наконец. Сколько можно, Кэрли? Клара недавно такую девочку в свет вывела...
– Тётя, тётя, как же ты станешь делить меня с какой-то там смазливой вертихвосткой? – Фесс сделал не слишком удачную попытку рассмеяться. При малейшем напряжении всё внутри отозвалось огненной болью. – Ты ж с ума сойдёшь от ревности!
– Небось не сойду, – невозмутимо парировала тётя. – Уж я-то знаю, как невест племянникам выбирать. Небось гордячку да белоручку не возьмём.
– А если я в неё без памяти влюблюсь? В гордячку и белоручку?
– Вместе с Кларой перевоспитаем! – тётя решительно пристукнула кулачком. Отчего-то она считала себя большой докой в матримониальных делах и потому всегда с такой охотой говорила на эти темы. Здесь, как говорится, она чувствовала под собой прочный фундамент.